Приват-танец мисс Марпл

– Вот и я так считаю, – согласилась Полина. – Но у некоторых теток башню от любви напрочь сносит. Мать Лены сказала Лиде, что прямо сейчас помчится к Зинаиде, упадет ей в ноги и попросит поделиться волшебным средством. Лидия испугалась, объяснила, что подмахнула не глядя тот самый контракт, где был пункт о неразглашении. На нее подадут в суд, накажут. А Ольга ничего не добьется, главный врач никогда не берет в программу табаскинцев. Лучше сделать так: Лида будет тайком приносить Ольге пилюли, она знает, где их достать.

– И Богатикова согласилась? – не выдержала я. – Вот глупышка!

– Говорю же, Ольга мечтала выйти замуж за молодого соседа, – хихикнула Полина. – Сто лет в обед отпраздновала, а хотела невестой стать.

Меня покоробили слова девушки. Похоже, Полина не очень добрый человек.

Рассказ беглянки продолжился.

Глава 17

Лидия не обманула. Они с Ольгой встречались каждый день после обеда в парке. Варсавина приносила Богатиковой одну капсулу, та моментально ее проглатывала и катила домой. Несколько дней у нее не было никаких плохих симптомов, наоборот, она ощущала невероятный прилив сил, кожа лица порозовела, глаза заблестели. Но потом пришли озноб, тошнота, температура.

– Не нервничай, – успокаивала ее Лидия, – у всех так. Кое-кто вообще лежит пластом.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Богатикова. – Пациентам же запрещено рассказывать об эксперименте.

– Догадалась, – ухмыльнулась Варсавина. – Я все время обедать садилась с Юлией Мельниковой, у нее тяжелая травма бедра, еле ходит с палкой. В понедельник она кашлять начала, во вторник к обеду не появилась, и я к ней в комнату заглянула, спросила, как дела. Она ответила: «Простудилась сильно, температура поднялась». А в четверг я вошла к Мельниковой в спальню – кровать заправлена, вещей нет. Я у Ирины поинтересовалась: «Где Юля?» Медсестра пояснила: «У нее сильная аллергия на гель для душа, пришлось ее временно в нашу больницу поместить, хотим, чтобы она под постоянным наблюдением специалистов побыла». И я сообразила, в доме есть где-то палаты для тех, кому совсем хреново. Всех-то постояльцев я не знаю, их человек пятьдесят. Кормят нас в любое время, с девяти утра до девяти вечера, приходи, когда хочешь, ешь, что пожелаешь. Потерпи, Оля, скоро тебе станет легче.

Богатикова стиснула зубы, крепилась еще два дня, но когда на градуснике появилась цифра сорок, сдалась, призналась в своей афере дочери.

– Надо рассказать врачам, которые будут тебя лечить, об этих таблетках, – заявила Лена.

– Нет! – испугалась Ольга. – Дай честное слово, что этого не сделаешь! Не знаю, где Лида пилюли брала, но думаю, легально ей их никто не давал, Варсавину накажут. Она пострадает за свое доброе сердце, за то, что помочь подруге решила. Мне и так плохо, не нервируй мать, поклянись молчать.

– Ладно, – нехотя выдавила из себя дочка.

Ольгу увезли в больницу, где она быстро пошла на поправку, все симптомы заболевания исчезли.

– Вот видишь, – радовалась она, – говорила же, что подхватила грипп. Как я выгляжу? Стала моложе?

– Выглядишь ты прекрасно, но пить неизвестный препарат нельзя, – заявила Лена. – Если узнаю, что ты опять встречаешься с Лидией, устрою скандал.

Через неделю Ольгу, совершенно здоровую, выписали домой, а ночью она умерла.

– Аневризма сосудов головного мозга, – сказал рыдающей Лене патологоанатом. – Вашей матери когда-нибудь делали томограмму головы?

– Нет. Хотя я точно не знаю. Может, в клинике, где она с переломом позвоночника лежала, – предположила Лена.

Прозектор развел руками.

– Все под богом ходим. Смерть была мгновенной, больная ничего не почувствовала, не поняла, что умирает. Это лучше, чем медленное угасание.

Но Лену эти слова не утешили, она сказала Полине:

– Я уверена: маму убили те таблетки. Непременно разузнаю, что здесь происходит, выведу убийц на чистую воду, сдам их в полицию.

– С ума сошла? – встревожилась Полина. – Не вздумай ничего предпринимать. Если твои подозрения верны, ты окажешься в большой опасности.

– Нет, я сделаю все осторожно, – возразила Богатикова. – Попрошусь сюда на работу, разнюхаю их грязные тайны.

– Не дури, лучше уходи скорей из парка и более здесь не показывайся, – велела Полина. – Мать твою уже не вернуть, подумай о себе.