Ну, теперь мне стало ясно, почему полковник не получил консультацию у специалиста, а обратился ко мне. Геннадий отдыхает, временно же сидящая в его протертом кресле девочка слишком молода, ей любой человек старше двадцати пяти кажется египетской мумией. Охотно верю, что Дегтярев для нее – представитель каменного века. Она не шутила по поводу Томаса Эдисона, который, кстати, умер в тысяча девятьсот тридцать первом году и теоретически мог преподнести телефон в подарок родителям Александра Михайловича.
Глава 18
– Так что теперь у нас новая мода, – продолжал кипеть Дегтярев, – большой босс с экрана руководить рабочим процессом будет. Мне он перед обедом СМС написал: «Где отчет по делу Спиридонова? Сообщите, где вы?» И сникерс поставил, с ухмылкой.
– Смайлик, – поправила я.
– Я сообщил ему в ответ: «Отчет давно вам сдан. Пошел в столовую». И, чтобы этот прогрессивный больше меня птеродактилем не называл, тоже припечатал рожу. Вернее, поставил ее вместо слова «столовая». Вот ведь кретин! Вместо того чтобы на собственном столе порыться и найти папку с бумагами, которая третий день перед его носом пылится, он сникерсы рассылает!
– Смайлики, – вздохнула я.
– Замолчи, – приказал приятель. – И объясни, почему шеф меня грубияном обозвал? Мы с ним почти не общались.
Так мне молчать или говорить? Дегтярев, похоже, здорово разозлился.
– Кстати, ты получила мои сообщения? Теперь я тоже сникерсами обзавелся, – продолжал полковник.
Я вспомнила полученную от него картинку-какашку, захихикала и вдруг сообразила: Александр Михайлович пока не очень разобрался в смешных изображениях. Вдруг он послал начальнику нечто неподобающее?
– Эй, ты здесь? – окликнул меня Дегтярев. – Отзовись!
– Можешь переслать мне эсэмэску, которую отправил Николаю? – попросила я.
– Ты заснула? – взвился Александр Михайлович. – Я сто раз повторил: «Отчет давно вам сдан. Пошел в столовую».
– Помню текст, но хочу на него посмотреть.
– Зачем?
Я сгребла в кучу остатки терпения.
– Считай это капризом блондинки. Сможешь перебросить текст? Сейчас объясню, как это сделать.
– Давай, – прокряхтел полковник. – А то мы, птеродактили, мумии египетские, до сих пор топором бреемся.
Минут через десять, получив штук пять пустых сообщений, я наконец узрела последнее и опешила. Дегтярев действительно набил: «отчт двно вам сдан. Пошел в…» Вместо слова «столовая» красовалось изображение круглой попы с небольшими ушами.
Оценив по достоинству увиденное, я осторожно осведомилась:
– Где ты взял прикольный значок? И почему решил, что он обозначает столовую?
У Дегтярева сегодня было на редкость плохое настроение, он возмутился:
– Ну почему тебе все приходится разжевывать? Девушка в магазине запихнула в мой телефон сусликов. Правда, я не понял, где она их взяла, но это неважно. Отдал ей тридцать рублей и ушел.
Я подавила вздох. Наметился некий прогресс: Александр Михайлович перестал называть смайлики сникерсами, теперь именует их сусликами. Полковник напомнил мне сейчас Илону, та, помнится, путала фарс с фаршем и вместо глагола «третировать» употребляла «телепортировать».
– Давай мыслить логически, – бубнил приятель. – Столовая – это еда, так?
– Угу, – подтвердила я. – Есть картинки, изображающие тарелку с супом, котлету, рыбу, пирожное. Почему ты выбрал… э… мадам Сижу?
– Нет там никаких мадамов, – прошипел полковник, – и мяса с кастрюлями в сусликах я не обнаружил, зато нашел абрикос. Но это ведь тоже харч. По-моему, совершенно ясно. А вот присланная тобой фуражка летчика глупость.
Я подавила смешок.
– Так это фрукт?
– Да, черт возьми! – заорал полковник.
– Нет, милый, – простонала я, – ты послал своему шефу… Как бы поприличнее выразиться? Самую объемную мышцу человеческого тела, причем снабженную органами слуха.
В телефоне повисло зловещее молчание. Затем Дегтярев неуверенно произнес:
– Ерунда.
– Изучи смайлик, – потребовала я. – Что у него по бокам?
– Сейчас, – буркнул приятель и отсоединился. Но через минуту позвонил снова и забормотал: – Наверное… э… э… э… ну… пельмени. Я в Италии их ел, с тыквой и кабачками. Вероятно, с абрикосами их тоже делают.