Приват-танец мисс Марпл

– И правда гениальная, – съехидничала я.

– Смейся, смейся, – не обиделась Емелина. – А еще я сообразила. В дом милосердия принимают только тех, у кого нет родственников и друзей. Следовательно, Юлия и Лидия одинокие. Значит, если они подхватят, например, грипп или другую заразу, ухаживать за ними будет некому. Именно этого, то есть остаться без помощи, боится большинство людей с ограниченными возможностями. И, пораскинув умом…

Я не выдержала:

– Раечка, можешь сразу сообщить, что ты узнала?

– В Москве существует «Луч надежды», милосердное общество, которое абсолютно бесплатно помогает таким больным. Основатели его – психолог Нина Парамонова, проживающая в поселке Вилкино, и ее муж Владимир. Ты мне о ней рассказывала, вы вместе участвовали в самодеятельном спектакле.

– Психолог и астролог, родители угрюмого Димы? – удивилась я. – Вот уж никогда бы не подумала, что они занимаются благотворительностью.

– Причем весьма успешно, – продолжила Раиса. – Нина организует аукционы, разные другие мероприятия и акции, получает деньги от сострадательных граждан. У общества есть сайт, где вывешивается информация, куда уходят пожертвования. Похоже, у организации все прозрачно. Так вот, в списках получивших материальную помощь я нашла Юлию Андреевну Мельникову с травмой бедра. И там же обнаружилась Лидия Олеговна Варсавина, которой после автомобильной аварии удалили часть правой ноги, «Луч надежды» покупал бедняжке импортный протез. Мельникова не так давно скончалась в больнице от инфаркта, а Лидия Олеговна жива и здравствует. Судя по документам, она не работает, не имеет семьи, никогда не рожала. Но, думаю, она где-то служит, просто не оформлена, как надо, получает зарплату в конверте. Сейчас поясню, почему я так решила. Варсавина живет в самом центре Москвы, в престижном доме, в огромной квартире, которая ей досталась от покойных родителей. Лидии еще нет пятидесяти, и она может не сообщать нанимателю о своем физическом недостатке. Если протез хорошего качества, она скорее всего даже не хромает, наденет брюки, и никто ни о чем не догадается. Квартплата за многокомнатные хоромы в Центральном округе должна быть огромной, и машину содержать не дешево.

– У Варсавиной есть автомобиль? – не поверила я своим ушам. – У нее же нет ноги.

– Может, машина с ручным управлением? – предположила Рая. – В документах просто сказано: «Мини-купер», цвет темно-синий». Был такой летчик, Алексей Маресьев, он во время войны обе ноги потерял, но не пал духом, научился управлять истребителем на протезах. Помню, папа мне в детстве книгу о нем дал, называлась «Повесть о настоящем человеке».

– Хорошее произведение, жаль, сейчас позабытое, его написал Борис Полевой, – пробормотала я. – Ты в курсе, сколько стоит «Мини-купер»? Эта крошечная, игрушечная на вид машинка имеет совсем не соответствующую своим миниатюрным размерам цену. Она требует дорогого техобслуживания, дядя Вася из простого автосервиса на коленке «малышку» не починит, придется отдавать ее в центр официального дилера. И бензин для нее нужен экстра-класса. Кроме того, «Купер» скоростной, разгоняется мгновенно. Во всех смыслах не подходящий для инвалида автомобиль.

– Есть еще и другая странность, – после паузы добавила Рая.

Глава 20

– Говори же! – потребовала я.

– Варсавина оказалась первой, кому общество «Луч надежды» собирало деньги. Потом были кампании для Андреевой, Филимонова, Гореловой, Касаткиной и так далее. Филимонова в прошлом году умерла, ей исполнилось восемьдесят девять лет. Андреева, Горелова и Касаткина живы, их до сих пор опекают. Ко всем праздникам на сайте общества вывешивают сообщение: «Вы можете обрадовать того, кому тяжело. Купите подарок или передайте небольшую денежную сумму на его приобретение», и далее список. Андреева – нужен утюг, Горелова – теплый халат, Касаткина – зимнее пальто… То есть, собрав Андреевой деньги на операцию по замене тазобедренных суставов, «Луч надежды» ее не бросил, продолжает помогать бабуле. И всем остальным тоже. А вот Варсавиной нет. Я внимательно изучила архив сайта. Лидии приобрели протез, и все, более о ней не упоминается. Почему?

Я призадумалась.

– Сколько Лидии лет?

– Сейчас сорок шесть.

Я села на подоконник.