Серафима дрожащими руками наконец-таки раскрыла бархатную коробочку и ахнула. На черном безупречном бархате лежал орден, усыпанный бриллиантами, и они так сверкали, что просто слепили. У Симы словно пропал дар речи.
– Так… так… блестит, – только и выдавила она из себя глупую фразу.
– Так брильянты! – подбодрил ее Алексей. – Это же орден за храбрость! Я вообще не понимаю, как такая хрупкая женщина смогла вынести такого раздолбая, как я. Я так вам благодарен!
– Кого? – не понял Герман.
– Раздолбая! То есть крупного мужчину! – пояснил Алексей.
– Вообще-то это слово имеет другое смысловое значение, – пряча улыбку, сказал Герман, – хотя…
– Эх, хотел вот блеснуть русским языком, не получилось! – миролюбиво ответил Алексей.
– Не получилось, – с серьезным видом согласился Герман, и Серафима наступила ему на ногу, чтобы наконец-то унять его.
– Но мне это простительно! – улыбался белоснежной улыбкой Алексей.
– Конечно! – согласился Герман, на удивление Симы, давившей на его несчастную ногу всем своим весом и уже понимающей, что этого веса явно недостаточно. А на его лице и мускул не дрогнул, и он даже ногу не отнял.
– Я не живу ведь в России и не знаю всей вашей специфики, – продолжил Алексей.
– Разумеется! – встала на его сторону Сима. – Я не знаю, как я вас вынесла, тогда вы мне не казались таким большим и тяжелым. Да и псих мне один помогал. Это состояние аффекта, адреналинового выброса! А вот эту вещь я принять не могу, она очень дорогая, я бы сказала – слишком… – протянула она ему коробочку назад.
– Почему? – явно не понял Алексей, и его улыбочка сползла с лица.
– Я сделала то, что сделать должен был любой человек, спасибо, что вы отметили. Но такой дорогой подарок мне не надо, я не возьму. Честное слово, все хорошо…
– Это не подарок, – поправил ее Герман, – а награда, это вещи разных категорий.
– Совершенно верно! Это же не деньги, не украшение, это орден-крест, и он дается герою. Хорошо? – Впервые мужчины согласились друг с другом.
– Но это уже слишком! Это перебор! Бриллианты! Да нет, я не возьму! Очень дорогая награда, – не соглашалась Серафима.
– Этим орденом наградили вас, и я его даже не могу забрать назад. Так что он ваш, и на этом все! – настоял Алексей, впихивая ей коробку и касаясь своими ладонями ее рук. Серафима глупо заулыбалась, опустила глаза и покраснела.
– Спасибо! Спасибо вам огромное! Это очень приятно и так неожиданно. Я тронута, что так высоко оценили мой поступок, – смущенно сказала Серафима, – не стоило, но ладно… Спасибо! Все хорошо!
Герман своей огромной пятерней взлохматил себе волосы, словно сбрасывая наваждение.
– Извините, любезный Алексей, но вы только что заявили, что вы тут что-то изменить намерены. Я имею в виду в библиотеке… – напомнил он ему.
Алексей сфокусировал на нем взгляд своих красивых глаз.
– Теперь я вступаю во владение своим поместьем, то есть поместьем, принадлежавшим моему роду, – пояснил Алексей.
– Как я понимаю, нашей библиотекой? – уточнила Серафима.
– Библиотеки здесь не будет! – сразу же заявил Муравьев. – Это МОЕ поместье.
– Как не будет? – выдохнула Серафима.
– А зачем в моем красивом старинном особняке общественная библиотека? Это не то, что должно быть в таком доме.
– Это не бизнес, – закончил за него мысль Герман с хитрым прищуром глаз.
– Совершенно верно! Какой это бизнес! В историческом, красивом здании какая-то библиотека! Это даже смешно!
Серафима открыла рот.
– Как смешно? Это же культура… это важно…
– Конечно, смешно! – нахмурил брови Герман. – Книжонки, книженции, книгульки. Кому все это надо в наш век электроники, компьютеризации? Предлагаю все это сжечь! Сжечь к чертовой матери! Как во времена инквизиции! Вот это – новое начало! Вот это я понимаю! – вдруг выдал он.
Серафима даже заслушалась его, а вот иностранный гость отреагировал весьма серьезно.
– Зачем же сжечь? Это как-то по-варварски, я не об этом сейчас…
– Отчего же? – продолжал глумиться Герман. – По-моему очень круто! Такой большой костер! Весело! И освобождает от прошлого. Он может согреть бомжей… А, нет! Я придумал лучше! Надо все это сдать на переработку! Тонны макулатуры в переработку! Сотни гектаров леса будут спасены! И черт с ними, с этими книгами! Переплеты, золотое тиснение, все к черту! Освободить библиотеку! Вы тут жить будете?