Месть божьей коровки

– Я провела вас, орионцы, внутрь, – торжественно произнесла бабулька, – где пилот?

– Нас никто не услышит? – спросила воодушевленная первым успехом Яна.

– Все спят, лекарства, знаете ли, способствуют, – прочмокала беззубым ртом бабулька.

– А вы?

– А я умело притворяюсь, я же – представитель человеческой расы, который полетит на Орион. Я – лучшая! Я должна быть умной!

– Мы не сомневались в вас, – заверила ее Яна, – а где наши враги?

– Санитары? – уточнила бабулька.

– Точно! Да вы самый умный представитель рода человеческого, недаром мы выбрали именно вас! – продолжала нахваливать ее Яна, чувствуя, что лесть попадает на благодатную почву.

– Да они пьянствовали с вечера, а сейчас спят у себя в кабинете, – ответила бабушка. – Где пилот?

– В закрытом блоке, они удерживают его там и пытают, – ответил Рустем.

– Есть у нас такое отделение, не дай бог туда попасть, – посмотрела по сторонам бабулька. – Я всегда знала, что там ставят опыты. Жуткое отделение!

– Ведите нас туда! – решительно кивнула головой Яна, стеганув себя по спине белым хвостом волос.

– Так там заперто…

– Ведите! Без пилота не улетим!

– Поняла! – засуетилась бабка и быстро метнулась в коридор.

Они вышли в скудно освещенный коридор с покрашенным деревянным полом и двинулись в сторону торцевого входа с табличкой «вход посторонним запрещен».

– Мы пришли, – проговорила женщина, торжественно посмотрев на пришельцев.

– Все, ваша миссия пока закончена, можете идти в палату, – сказал Рустем.

– Как закончена?! А как же встреча с пилотом? Вы не хотите познакомить меня со всеми членами экипажа?! Вы обманули меня? – Старая женщина впала в отчаяние.

Она принялась рвать на себе седые волосы и стучаться головой о стенку с криком отчаяния:

– Все напрасно! Все совершенно зря и напрасно!

Ее стоны и удары прозвучали в ночной тишине просто колоколом набата. У Яны даже волосы на голове зашевелились.

– Успокойтесь! Ради бога, возьмите себя в руки! – кинулась она к женщине. – Вы провалите миссию!

– Какая миссия?! Вы отсылаете меня в палату!

– Мы беспокоимся за вашу безопасность! Вы – самый главный член экипажа! – приостановил ее Рустем.

– Правда? – возликовала женщина, поднимая на него свои светлые слезящиеся глаза.

– Конечно, солдат! А сейчас вспомните правило номер один – тишина! Иначе вы провалите миссию, солдат! – строго сказал Рустем, и это сработало. Бабулька затихла и снова проникновенно посмотрела на пару молодых людей.

– Здесь заперто.

Рустем снова достал свои ключи, украденные им, по всей видимости, из сарая, и забренчал ими. У Яны даже испарина выступила на лбу. На сей раз он достаточно быстро справился с работой, и железная дверь поддалась, производя скрип. Сразу же повеяло каким-то холодом и еще более сильным запахом медикаментов.

Ночные путники спустились в подвал по узкой лестнице с перилами, прошли узкий коридор и вышли в небольшую квадратную комнату с восемью дверями, по две на каждой стороне квадрата. Двери были весьма необычны, представляли собой толстую решетку с амбарным замком. Посередине помещения стоял стол на колесиках, словно в морге, рядом с какими-то приборами.

– Током по голове лечат, – пояснила женщина, ждущая пришельцев.

Яну сразу же стало подташнивать, а Рустем подходил к каждой из решеток и спрашивал, не знает ли кто Олесю или Егора Шимякина? В каждой из камер этого отсека на узкой откидывающейся кровати, под одеялом, без постельного белья лежали люди. Также в камере присутствовали стол с железной гнутой посудой и дырка в полу в качестве унитаза. Над каждым из таких отверстий роем вились мухи, распространялся запах нечистот. Рустем всячески пытался привлечь внимание узников голосом и стуком по решетке. Трое из заключенных никак не отреагировали на посторонние звуки, двое мужчин с какими-то зверскими безумными лицами проснулись и кинулись на решетку, что-то нечеловечески крича и протягивая к ним руки с длинными отросшими ногтями. Яна закричала и спряталась за Рустемом.

– Ой, зря мы сюда пришли! Ой, зря!

Наконец в одной из палат, содержавшихся под такой усиленной охраной, их внимание привлекло бледное лицо немолодой женщины со следами смертельной усталости.