12  

— Сносное.

— Тогда уже можно начинать меня спасать. Будь вы не в настроении, появилось бы какое-то оправдание, а так… никакой причины не спасать меня у вас нет. Так что — давайте… приступайте.


Голос хмыкнул и пробурчал:

— Вас не нужно спасать. Вы и сама превосходно справитесь. Поверните направо. Теперь налево. Поднимитесь наверх. Налево. Еще раз налево. Все. Вы совершенно свободны.

Моль взлетела и покружила немного в темноте, пытаясь распознать источник Голоса. Не найдя никого, она протиснулась в замочную скважину и только собралась было покинуть навсегда пыльный старый шкаф, но тут Голос шепнул:

— Хотелось бы уточнить кое-что напоследок… если можно…

— Конечно, все что угодно! Я вам так обязана!

— Про палачей я все понимаю. Вы засмейтесь, палачи. Все ясно. А вот со скрипачами куда сложнее. Откуда эти скрипачи? Что за скрипачи такие?

Моль вздохнула и призадумалась, пытаясь сформулировать ответ. Голос понял ее молчание по-своему и продолжил:

— Ну хорошо, не надо скрипачей. Давайте с усачами разберемся. Разве на их месте не могли оказаться лихачи? Или циркачи какие-нибудь?

Моль снова вздохнула:

— Нет, никак не могли.

— Но почему?

— Видите ли, если бы на их месте оказались циркачи, вы бы меня не спасли.

Голос помолчал немного и сказал:

— Ничего не понимаю.

— Я тоже, — призналась Моль. — Но заклинание должно быть идеальным, каждый элемент на своем месте. Иначе не сработает.

— Какое заклинание?

— Все мои стихи написаны в Безвыходном Положении. Я живу, пока пишу. Прощайте.

Сказав это, Моль выпорхнула наружу, покружила по комнате и пропала из виду. Старый шкаф вздохнул и пробормотал про себя:

— Трюкачи. Калачи. Врачи. Мячи. Очи… Ничего не понимаю…

Оазис

— А все потому, что нам чертовски не хватает гибкости, — сказал телеграфный столб.

— В самом деле? — удивился Южный Ветер. — Я бы с вами согласился — просто из вежливости, но боюсь, это было бы опрометчиво: всем и каждому ясно, что у меня маловато опыта, чтобы осмыслить данное утверждение. Я, пожалуй, воздержусь… и не просите… не умоляйте… ни в коем случае не настаивайте! Видите ли…

— Вижу, — перебил его столб, пытаясь задавить собеседника апломбом и тем самым умерить его пыл, — я прекрасно все вижу. В этих краях меня называют дальновидным.

— Так и называют?.. Дальновииидным? — засмеялся Ветер. — Да ведь это просто потому, что видно вас — издалека…

Телеграфный столб обиженно накренился. Провода загудели.

— Какая неловкость! — посетовал Ветер. — Если бы вам вздумалось пригласить меня на танец, я бы, пожалуй, отказался. Вы бы мне ноги оттоптали!

— Знаете что! — вспылил телеграфный столб. — Я тут, между прочим, по служебной надобности. Извольте удалиться. Вы не оправдали моих надежд.

— Каких именно? — фривольным тоном осведомился Ветер.

— Далеко идущих! — отрезал столб и демонстративно отвернулся. Птица с возмущенным клекотом сорвалась с насиженного местечка и канула в небе.

— Счастливо оставаться! — крикнул Ветер и, быстро набирая ход, помчался вслед за птицей. Мгновение спустя он вернулся: — Был неправ. Сожалею. Учту и исправлюсь.

— Что вы там бормочете? Говорите четко и ясно!

— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ!!! — дунул-грянул Южный Ветер. Песок ближайшего бархана взметнулся и медленно рассеялся в воздухе.

Повисла тишина. Солнце тускло мерцало в зените, как адская линза. На горизонте показались крошечные, медленно ползущие тени: из Багдада шел караван — к морю. Наконец Ветер не выдержал и тихонько кашлянул. Столб медленно, словно во сне, повернулся к нему:

— Когда я был деревом…

Ветер поперхнулся пылью:

— Кем? Чем?

— Когда я обладал корнем и кроной…

— Вы бредите.

Столб пожал плечами и снова отвернулся. В глазах его блеснули слезы. Ветер, устыдившись, пошел на попятный:

— Сглупил! Не обращайте внимания. Продолжайте, прошу вас!

Столб прикрыл глаза и, казалось, позабыл и о пустыне, и о нетерпеливом своем собеседнике. Голос его внезапно окреп, будто до сих пор он спал и только теперь, по прошествии немалого времени, пробудился от сна:

— Когда я был гибким и крепким деревом, осененным праздной листвой деревом, светлым с прозрачною кроной деревом, поющим, покой-силу дарующим деревом, все было иначе.

  12  
×
×