Эдем

— Десять.

— Что?

— На самом деле десять месяцев. Сорок недель — это десять месяцев.

— Еще не легче, — хмуро сказала я.

Джаред выдавил улыбку:

— Я гордился тобой, пока слушал.

Я не ответила, и тогда он развил мысль:

— С Михаилом. Ты здорово говорила. Может быть, благодаря твоим словам я избежал серьезных проблем.

— А что могло случиться? Если бы Эли принял решение не в твою пользу?

— Наихудшим наказанием была бы смерть.

— Но… ты не можешь умереть, если не умру я.

— Или если меня признают виновным в нарушении Равновесия. Небеса не проявляют снисхождения в обоих случаях.

— Предполагается, что наш ребенок может нарушить Равновесие, — сказала я, прикасаясь к животу.

Джаред положил руку поверх моей:

— Не Бог создал этого ребенка, а мы, Нина. Свободная воля и Закон находятся на противоположных концах вселенной. Я мог бы объяснять тебе это до конца жизни, и ты все равно не поймешь. Я и сам не до конца это понимаю. Знаю только, что Закон неизменен, а Равновесие меняется. В нашем случае Равновесие находится в зависимости от свободной воли, и это все меняет.

— У меня голова болит, — сказала я.

— Сочувствую. Еще воды?

Я посмотрела на стакан. Он был пуст.

— Я даже не заметила, что прикасалась к нему.

Джаред провел рукой по моему предплечью, нажимая пальцами на кожу в разных местах.

— У тебя температура, думаю, это из-за беременности.

Я кивнула, глядя на океан.

— Это когда-нибудь кончится, Джаред? Когда ребенок родится, нам тоже придется бороться за каждый прожитый день?

— Нет. В какой-то момент небеса должны решить, что с нас достаточно. И тогда мы или будем спасены, или умрем. Как только решение будет принято, мы окажемся под защитой.

Я посмотрела на небо:

— Почему Он не сделает это сейчас?

Джаред не отвечал, но так и должно быть. Я не ждала, что он даст ответ.

— Джаред…

Я замолчала в нерешительности. Не хотелось портить это прекрасное утро.

— Думаю, мне надо продолжить тренировки.

— Хорошо.

— Хорошо?

Джаред обхватил меня руками и положил подбородок мне на голову.

— Ты права. Мы должны быть готовы ко всему. Начнем. Как только вернемся.

— Спасибо, — с улыбкой сказала я.

Джаред отстранился и посмотрел мне в глаза:

— Ты должна относиться к этому спокойно, вот что.

— Я буду. Обещаю.

Довольный, Джаред взял у меня из рук стакан и вскоре вернулся с новой порцией льда, плававшего в воде. Я сделала глоток и вздохнула, чтобы расслабиться.

Мы сидели обнявшись под утренним солнышком и следили, как оно карабкается вверх, время от времени скрываясь за блуждающими по небу облаками. Какое наслаждение! Нечасто выдавались в нашей жизни такие моменты тишины и покоя.

В конце концов мой желудок начал выражать протест. Я посмотрела вниз, потом на Джареда:

— Думаю, нам надо чего-нибудь поесть.

— Странно, что ты до сих пор не заикалась об этом. Ты не ела со вчерашнего дня.

— Странно, что малыш не намекнул раньше, — сказала я, протянула руку Джареду и встала.

— Вижу, мне нужно лучше заботиться о вас.

Мы пошли в домик, который служил столовой. Там сидели несколько постояльцев. Я запустила руку в вазу с фруктами и с нетерпением стала ждать официанта.

Через час наш стол был уставлен пустыми и полупустыми тарелками из-под морского окуня, печеных моллюсков, каллялу и прочих карибских блюд. Тому, кто не голоден, я могла показаться поистине ненасытной.

Я собрала пальцами последние крошки бананового хлеба, который мы заказали на десерт, и слизнула их с рук.

— Вау, — сказал Джаред.

— Что?

— У тебя всегда был здоровый аппетит, но сегодня я поражен.

Он ухмыльнулся.

— Еще бы, — улыбнулась я.

Мы оба знали, что заказанное нами и поглощенное мной невероятное количество пищи превосходило все поставленные до сих пор рекорды. Наш стол выглядел так, будто мы устроили обед с голодными волками.

— Готова ко сну? — спросил Джаред и положил на стол длинный счет.

— Пойдем исследовать остров, — улыбнулась я, — или плавать с маской и ластами.

— Плавать с ластами? Ты не устала?