Эдем

Он ткнулся носом мне в живот и обхватил меня руками за талию, а я шепнула ему, теребя его уши:

— Ты всегда говоришь именно то, что надо сказать.

Джаред поднял на меня взгляд.

— Если случится невозможное и на свете появится нечто более прекрасное, я не замечу. Все мое внимание, постоянное и нераздельное, направлено на тебя. Всегда и только на тебя.

— Только потому, что я плачу тебе, — с улыбкой ответила я.

Широкая белозубая улыбка ярко выделялась на загорелом лице Джареда.

— Отныне это не так. Когда женишься на своем начальнике, начинаешь платить себе сам.

Я игриво ткнула его локтем под ребра, а он не отпускал меня. Устроившись на одеяле, мы следили, как солнце медленно растворяется в оранжево-лиловых облаках и уходит за океан. Интересно, на другой стороне мира небо выглядит так же? А когда мы приедем в Иерусалим, увидим ли солнце до того, как родится ребенок?

Лежа на спине, я смотрела в небо. На востоке появились звезды, но солнечный свет, лившийся с запада, все еще затмевал их, не давал разгореться ярко. Джаред приподнял мою руку, я замерла.

— Что случилось?

Джаред улыбнулся и вытащил свой «глок»:

— Ты всегда устраиваешься на моем оружии.

— Ты взял пистолет? Боишься, что песчинки могут превратиться в ракушки? — улыбнулась я.

— Когда Другие начинают одеваться в панцири, невозможно узнать, кто представляет угрозу, а кто нет. Поэтому мы и не можем попасть в храм Гроба Господня так быстро, как хотелось бы. Я даже думаю, не взорвали ли твой «бимер» намеренно. Если им известен наш план — а я уверен, что это так, — и раз тебя не убило взрывом, они решат, что это происшествие отсрочит наш отъезд. Бексу придется поднапрячься, чтобы улавливать присутствие чужих, а то с моей… рассеянностью у нас могут возникнуть проблемы.

Я кивнула.

— Это нечестно, — хмуро сказала я. — У нас и так уйма проблем, а тут еще у тебя переизбыток чувств. Впрочем, если подумать, ничего нет честного.

— Судя по всему, у нас есть поклонники. Думаю, это очевидно. За нас борются Эли и Самуэль. А это само по себе большое преимущество.

— Что-то я этого не чувствую, — буркнула я.

Зазвонил мой мобильник. Снова Бет. Я зажмурилась.

Джаред взял телефон и отключил звук звонка. Потом сунул мобильник в холщовую сумку, которую я взяла с собой на пляж, и прижал меня к груди:

— Ты с ней попрощаешься перед отъездом. Она будет беспокоиться всего несколько дней. А потом ты ее утешишь. Она поругает тебя и забудет обо всем этом.

— Нет, не забудет.

Джаред глубоко вздохнул и обнял меня крепче:

— Я просто пытаюсь помочь.

— Знаю. Знаю, что пытаешься. Просто мне кажется, что я причиняю ей боль намеренно. Она единственная из всех близких друзей, кто не в курсе дела. Это несправедливо.

— Ты действительно хочешь посвятить ее во все подробности? И что еще более важно, считаешь ли ты, что она сможет это переварить?

Я покачала головой:

— Нет. Я знаю, что ты прав. Говорить ей я ничего не хочу, просто чувствую себя тряпкой. Хотя «тряпка» — это еще слабо сказано. Я плохая подруга, никчемный человек.

— Бет сможет спокойно спать по ночам, не дрожа от страха: что это там прячется в темноте? Так-то, Нина. Я бы сказал, ты проявляешь доброту по отношению к подруге.

— Возможно. Представляешь себе реакцию Бет, когда она узнает, что мы через несколько дней уезжаем в Израиль? Она может что-нибудь выкинуть. Я не знаю, как это-то ей объяснить.

— Вот и не объясняй. Вовсе не обязательно говорить Бет, что мы собираемся в Иерусалим. Скажи — на Восточное побережье или еще куда.

Я сжала губы:

— Я устала врать ей, Джаред.

— Понятно.

Звезды заполонили небосвод, не оставив и следа от света закатного солнца, океан стал таким же темным, как небо над ним. Пару месяцев назад, сидя ночью у воды, я могла бы замерзнуть, но сейчас, в объятиях Джареда да еще со своей повышенной температурой, я была как на солнцепеке.

С воды потянуло ветром. Пряди моих волос откинуло назад, прямо в лицо Джареду. Он отвернулся и стал выдувать одну прядь изо рта.

Я улыбнулась, но веселье быстро сошло на нет.

— Кстати, об Иерусалиме…

— Да?

— Если им известно, что мы едем, разве они не попытаются нас остановить? Может, займут нас чем-нибудь пострашнее бомбы в машине. Что, если они заложат взрывчатку в самолет? — Я невесело засмеялась. — Или собьют его?