Проклятье музыканта

– Зря ты не пригласил его в группу, – засмеялась я.

– Когда-нибудь мы с ним еще споем дуэтом, – ответил, улыбаясь, Рауль.

Я мельком оглянулась в сторону домика, который, так же как и фабрика, достался нам с двоюродной сестрой по наследству. Мы с Марией решили не продавать его, а сдавать, и месяц назад в него заселилась молодая семья.

– Мне хотелось бы навестить Кармен и Хуана, – сказала я Раулю, подумав о живущей по соседству пожилой паре, которая в мой первый приезд приняла меня очень тепло. – Сегодня не получится, но в следующий раз – обязательно.

Дорога серпантином опоясывала возвышающуюся за поселком гору и вела к относящемуся к Санроку, но находящемуся обособленно от него сектору частных домов, где и жили родители. На дороге перед домом уже был припаркован серый «Рено» Давида. Рауль оставил машину за ним, отпер калитку, потрепал по ушам выбежавшую нам навстречу лохматую дворнягу Луну, погладил огласившего радостным лаем окрестности цепного пса Цезаря и открыл дверь дома.

Едва мы вошли в квадратную прихожую, как тут же услышали разносившийся громовыми раскатами по всему дому голос Давида:

– А я вам говорю, дорогая моя Пилар, что если вы добавите еще томата, да с перетертым чесноком, то блюдо от этого лишь выиграет!

– Давид, я паэлью готовлю уже тридцать лет по этому рецепту, и еще никто никогда не жаловался на то, что она не удавалась! – раздался следом женский голос. Рауль улыбнулся и, приложив палец к губам, поманил меня за собой. «Как всегда, спорят», – шепнул он, подводя меня к двери, ведущей на кухню.

– А я не говорю, что она у вас невкусная выходит! Но если послушаете моего совета…

– Ишь, советчик выискался! Сын мой, я готовила по этому рецепту еще задолго до того, как ты на свет появился! На своей кухне и у себя в ресторане готовь так, как тебе нравится, а в моем доме, будь добр, ешь то, что подают, и помалкивай! – назидательно парировала сеньора Пилар.

Эти споры, как я уже знала, велись каждый раз, когда Давид приходил в дом родителей друга. Кухня и для мамы Рауля, и для него была священным храмом, за владычество в котором они вечно соперничали, не важно, в чьем бы доме ни находились. Но велись эти споры не всерьез, Давид любил сеньору Пилар как мать и был для нее, знавшей его с пеленок, вторым сыном.

Мы с Раулем, тихо посмеиваясь, замерли на пороге, наблюдая за «спектаклем». На плите стояла огромная плоская сковорода с готовящейся паэльей, над которой, споря, но при этом творя в четыре руки так дружно, словно давно слаженная команда, колдовали Давид и сеньора Пилар в одинаковых фартуках. За столом на высоком табурете восседала Лаура и со скучающим видом ела из глубокой пиалы оливки. Увидев нас, она улыбнулась и подошла поздороваться. Повара, увлеченные спором, даже не заметили нашего появления.

– Да погодите вы шафран сыпать! – громыхнул опять Давид, который никак не мог смириться с тем, что готовили не по его рецепту. – О-о-о, женщина! Послушайте мудрого мужчину, который этих блюд за свою жизнь уже столько приготовил!

– Давид, сынок, ты еще кашу за обе щеки наворачивал, когда я уже у плиты стояла! Будем считать, кто из нас больше блюд за свою жизнь приготовил?

– Так вы сами сказали, что готовите по одному рецепту тридцать лет, а я столько разных опробовал и нашел золотую середину!

– У-уйди от меня! – замахнулась на парня полотенцем сеньора Пилар. – Не лезь с советами, иначе я тебе эту паэлью на голову надену, клянусь!

Наблюдать за их перепалкой было смешно, потому что весовые категории казались несравнимыми: Давид был широк в плечах, как богатырь, сеньора же Пилар, невысокая и хрупкая, смотрелась Дюймовочкой рядом с ним. И угроза надеть огромную сковороду-паэлью на голову этому великану, исходящая от маленькой женщины, выглядела забавно. Но, однако, Давид в притворном ужасе поднял руки и картинно отошел от плиты.

– С вами, мама, спорить невозможно. Сдаюсь, но лишь из уважения к вам. Хотя скажу честно, что паэлья…

– Тс-с, ни слова больше! – перебила хозяйка и легонько хлопнула Давида полотенцем по руке. – Вон возьми миску с хлебом и отнеси на стол. Пора накрывать, скоро приедут… А, вы уже здесь?! И почему молчите?

– Наслаждаемся вашим спором, – усмехнулся Рауль. Подошел к матери и расцеловался с нею в обе щеки. Порция объятий и поцелуев досталась и мне, после чего сеньора Пилар, отойдя назад, критическим взглядом окинула сына: