— Нет. Ничего не произошло, — сказала она, выразительно покачав головой.
Я весь сжался:
— Значит, ты вытворяешь в машине Паркера такое, что стекла запотевают, я вытаскиваю тебя и пытаюсь…
Я постарался вытряхнуть из головы тошнотворную мысль. К счастью, даже пьяный я смог вовремя остановиться. Ну а если бы не смог? Эбби не заслуживает, чтобы ее первый раз оказался таким, с кем бы это ни было. Тем более со мной. Вот это да! Я уже стал думать, что действительно начинаю меняться в лучшую сторону, но, получается, достаточно одной бутылки в сочетании со словом «девственница», и все! Мне в голову опять ударяют гормоны!
Я снова повернулся к двери и схватился за ручку.
— Ты сделаешь из меня психа, Голубка! — прорычал я, глядя на нее через плечо. — Когда ты рядом, я перестаю по-человечески соображать.
— И это моя вина?
Я развернулся. Мой взгляд переместился с Голубкиных глаз на халатик, на коленки, на ступни и опять на глаза.
— Не знаю. У меня все вчерашнее как в тумане, но… по-моему, ты не сказала «нет».
Эбби шагнула ко мне. Сначала я подумал, она вцепится ногтями, но ее лицо вдруг стало спокойнее, плечи обмякли.
— Что ты хочешь, чтобы я ответила, Трэвис?
Я взглянул на браслет, потом снова на нее:
— Думала, я не вспомню, да?
— Нет! Я обиделась, что ты забыл!
В ее словах не было смысла. Ни малейшего.
— Почему?
— Потому что если бы я… Если бы мы… а ты потом не… Не знаю почему! Просто обиделась, и все!
Она почти призналась. Я ее почти заставил. Она злилась из-за того, что чуть не отдала мне свою невинность, а я все забыл. Вот оно! Нужно было ловить момент. Другого подходящего повода расставить точки над «i» могло не представиться, а время бежало. Шепли вот-вот должен был зайти и отправить их с Америкой куда-нибудь погулять, пока мы с ним готовимся к вечеринке.
Я подскочил к Эбби и, остановившись в каких-нибудь нескольких дюймах от нее, взял обеими руками ее лицо:
— Что мы с тобой делаем, Голубка?
Взгляд Эбби упал на мой ремень, потом медленно пополз вверх.
— Это я у тебя хочу спросить, — сказала она, глядя мне в глаза.
Ее лицо замерло, как будто она боялась, что, стоит ей признаться в своих чувствах, сразу же произойдет сбой в системе.
Услышав стук в дверь, я почувствовал страшное раздражение, но не дал ему прорваться наружу.
— Эбби, — сказал Шеп, — Америка просила передать, что идет по каким-то делам. Спрашивает, не хочешь ли ты пойти с ней.
— Голубка? — проговорил я, не сводя глаз с ее лица.
— Да, — ответила она Шепу. — Мне тоже кое-куда нужно.
— Тогда она тебя ждет, — сказал Шепли, и его шаги затихли в коридоре.
— Голубка? — повторил я, не желая отступать.
Она попятилась, достала какие-то вещи из шкафа и скользнула мимо меня:
— Давай не сейчас, ладно? У меня сегодня много дел.
— Конечно, — разочарованно вздохнул я.
ГЛАВА 13
ФАЯНС
Эбби провела в ванной всего несколько минут, что было нам на руку: мы пытались выпроводить ее из дому как можно быстрее. Я изо всех сил старался сохранить спокойствие и не выкинуть какую-нибудь глупость, а то ведь Голубке немного надо, чтобы в очередной раз на меня обидеться.
Входная дверь захлопнулась, и машина Америки отъехала от парковки. Опять в квартире стало пусто и тоскливо. Я терпеть не мог, когда Эбби уходила, и мне было непонятно, как я вообще здесь жил, до того как с ней познакомился.
Я достал маленький полиэтиленовый пакет, который принес домой несколько дней назад. Там были наши с Голубкой фотографии: я сбросил их со своего телефона и отдал распечатать.
Теперь стены спальни стали уже не такими белыми. Как только я повесил последнюю фотку, в дверь постучал Шепли:
— Эй, старик!
— А?
— У нас с тобой до фига дел.
— Знаю.
Мы поехали к Брэзилу. Почти всю дорогу молчали. Брэзил появился на пороге с большущей связкой шариков в руке. Их было штук двадцать пять, и они колыхались на длинных серебристых шнурках, которые так и лезли бедняге в лицо. Ему приходилось постоянно отмахиваться и отплевываться.
— Ну наконец-то! А я уж решил, что вы на все забили! Скоро Грувер привезет торт и спиртное.
Мы прошли в гостиную. Стены там оказались не многим живописнее моих. Хорошо, что хоть диван имелся: либо это был дар Армии спасения, либо квартирка сдавалась «полностью меблированной».