Та ещё штучка!

Аня с ужасом увидела, как красная жидкость уже наполняет большой бокал.

«Это молодое вино Ламаров будет являться мне в кошмарах», – мелькнула у нее мысль.

– Я что-то не хочу пить, – тактично сказала она.

– Бабушка обидится, – шепнул ей на ухо Эрвин.

– Как же?! Дорогая моя! Ты – наша героиня! Без тебя никак нельзя.

Анна со вздохом опустилась на стул. Настроение ее было испорчено, а вскоре и живот был набит до отказа. Как ни странно, но этот праздник живота вовсе не радовал Анну.

«Останусь здесь с Эрвином и через год не пролезу в дверь, а лет через пять буду лежать в наркологической клинике, думаю, в такой же дружественной обстановке».

Австрийцы, набив животы, сохраняли благостное выражение лица, пели незатейливые тирольские песни и даже пытались танцевать. Между гостями сновали маленькие дети в национальной одежде и раздавали всем конфеты. Каждый гость разворачивал фантик и читал написанное там пожелание: здоровья, удачи, счастья, любви, в общем, всего того, что желают друг другу люди во всем мире, несмотря на национальность, возраст и вероисповедание. Аня не сразу обратила внимание, что конфетка ей досталась, отличная от других и по размеру и по цвету фантика. Она развернула ее скорее по инерции, чем от желания полакомиться. На фантике был написан текст на английском языке:

«Дорогая Аня, мне очень надо с тобой поговорить. Я буду ждать тебя у себя дома сегодня ближе к ночи. Приходи обязательно, у меня жуткие опасения по поводу жизни любимого мужчины! И никому не говори, что я тебя пригласила! Кристина-стилист».

От таких «пожеланий» у Анны мурашки побежали по коже. Она растерянно смотрела на фантик.

– Что-то случилось? – приблизился к ней Эрвин, увлекая ее танцевать. – Ты не чувствуешь, что у тебя шоколад тает в руке? – Его глаза смеялись, а сердце у Ани таяло.

Она машинально взяла конфету в рот, а Эрвин, перехватив ее руку, облизал пальцы. Анну будто ударило током.

«Как-то нехорошо он на меня влияет, – с тоской подумала она, – может, мне в детстве вставили в кости металлические спицы, а в голову металлические пластины? А Эрвин ради повышения своего сексуального магнетизма носит в кармане мощный магнит?»

– Что предрекает твое послание? – продолжал прожигать ее глазами Эрвин. – Давай угадаю? Встречу с брюнетом, которая перевернет всю твою жизнь. Вас захватит любовь, страсть, главное, чтобы вы не проворонили свою судьбу, и тогда счастливая старость в окружении кучи детишек будет вам обеспечена.

Аня наконец вышла из оцепенения, скомкала фантик и запихнула его в карман, решив не жевать записку, как в шпионских боевиках.

– А что, если нам пройти в «номера»?

– Что? – не понял Эрвин.

– Заняться первозданным злом.

– Чем?

– У тебя тугоухость или ты тугодум?

– Ни то, ни другое.

– Сексом, заняться сексом, – пояснила Аня, решив покончить с наваждением самым радикальным способом.

– Сейчас?! – оторопел Эрвин, давно вьющийся вокруг Анны, словно кот вокруг сметаны, но не ожидавший столь внезапной сдачи крепости.

– Сейчас, – кивнула Аня, – или по австрийским традициям праздник молодого вина превыше секса?

Эрвин подхватил ее на руки и под недоуменные взгляды гостей (и один восторженный – Ариадны Львовна) понес ее с этого праздника жизни, который не смогло прервать даже вооруженное нападение.

Ане казалось, что она мчится на сказочной колеснице по небу, а копыта волшебных коней высекают искры золотых звезд. Анна шумно втянула ноздрями воздух и открыла глаза. Она лежала в объятиях Эрвина в его спальне и стук своего сердца принимала за волшебный стук копыт. И было от чего сойти с ума. Так сказочно Анна не чувствовала себя никогда в жизни, в нее словно влили струю «живой» воды и обжигающего пламени, причем одновременно. Как долго они упивались друг другом, она не знала, вконец потеряв ориентацию в пространстве и времени, но, судя по тому, что Эрвин отрубился совершенно без сил и напоминал улыбающегося покойника, а сквозь приоткрытые жалюзи просматривалось абсолютно черное небо, времени прошло предостаточно.

«Ну и что я проверила? Что себе доказала? Что теперь вообще без него не смогу? Я все время буду сравнивать всех мужчин с ним? Постойте-ка, о каких это мужчинах я думаю? Что за бред? Да мне никто больше не нужен! Черт бы побрал этого австрийца! Кто знал, что он ко всему прочему окажется еще и таким потрясающим любовником?»