Та ещё штучка!

– И этот план спутала ей тоже ты… Я вытащил счастливый билет.

– Ты большой ходок по женщинам, вот и вычислил свое спасение, – самолюбиво поджала губы Анна, говоря полушутливо, полусерьезно. – А дальше у госпожи Ламар пошло все как по накатанной… Кристина после того странного для спокойного поселка нападения догадалась, что прежде всего опасность грозит тебе. А что ты хочешь? Она же давно знала, что Ариадна Львовна – конфетка с начинкой из мышьяка, она же ее шантажировала. Но любовь сильнее денег, за тебя Кристина испугалась. Так и сказала, вернее, написала мне в записке, что опасность грозит ее любимому. Тогда я неправильно истолковала ее слова, решив, что она говорит о Марате, а тут еще эта глупая история с его похищением… Время было упущено. Ариадна Львовна, легко входящая в дом Кристины, решила убрать всех, кто может вмешаться в ее план освобождения места для настоящей наследницы, ликвидировать всех, кто смог узнать что-то о ее прошлом. Она приготовила смертельную ванну для Кристины, уничтожила проныру Остерию. Оставалось разобраться с тобой и со мной заодно, – разгоряченно говорила Аня.

– Но не тут-то было, – произнес Эрвин, – и всё благодаря тебе.

– Не скрою, путем сложения всех звеньев цепи в одно целое и благодаря усилиям других людей я сделала определенные выводы, и они оказались верными. А по-другому и быть не могло. Кто-то должен был положить конец вакханалии разбушевавшейся фашистки.

– Браво, дорогая! И очень жаль!

– Полиция в курсе всего, Симон даже поцеловал мне руку на прощание и почему-то пожалел тебя.

– Почему? – спросил Эрвин.

– Сказал, что тяжело жить с умной женщиной, что я словно сыщик в юбке, сразу вычислю, если ты пойдешь налево, – сказала Аня.

– Налево? – переспросил Эрвин.

– Изменишь мне, – пояснила Анна.

– Мне это ни к чему. Я очень люблю тебя и боюсь потерять, – рассмеялся он.

– То-то, – сказала Анна.

– Что?

– То-то и плохо. Не хочу я, чтобы наши отношения строились на страхе. Я умная, ты умный и чертовски привлекательный, мы боимся друг друга потерять.

– Что ты этим хочешь сказать? – насторожился Эрвин.

– Теперь меня здесь ничто не держит.

– А я?

– Я не сказала никто, я сказала ничто, учите русский язык, господин Ламар.

– Мы уже на «вы»?

– Между нами пропасть, Эрвин. Я благодарна судьбе за встречу с тобой, но пусть это останется красивым эпизодом в нашей жизни, и не более. С первых дней я поняла, что не смогу здесь жить, и боялась себе в этом признаться… Эта липко-мармеладная сказочная жизнь, впечатление от которой не испортили даже убийства, не для меня. Я рада, Эрвин, что ты живешь в такой сказочной стране, но я никогда не хотела замуж за иностранца.

Эрвин был потрясен.

– Ты не любишь меня?

– Самый глупый вопрос в данной ситуации… Люблю, не люблю, я сейчас не об этом. Мы просто не половинки одного целого, вот и всё… Я сегодня же улетаю в Москву с самыми добрыми воспоминаниями о нашем романе. Тебе теперь ничего не угрожает, думаю, у тебя все будет хорошо. Свои виноградники, вино рекой, кофе с молоком круглосуточно… здесь все не мое… Не знаю, сможешь ли ты меня понять и простить за этот самый нелегкий выбор в моей жизни.

Анна сделала все, чтобы по возможности быть холодной, отстраненной и не смотреть ему в глаза.

– Не уходи! Я могу дать тебе всё! – воскликнул Эрвин.

– Ты уже дал мне больше, чем кто-либо, – ответила Анна, твердо постановив не изменять своего решения.

Эпилог

Зима в России уже давно перестала быть настоящей русской зимой с сильными морозами и обильными снегопадами. Все в природе изменилось. Вот уже второй зимний месяц на улице стоит слякотная мерзкая погода с идущим с неба то ли дождем, то ли снегом. Несмотря на то что Анна хорошо отметила Новый год, настроение у нее было пренеприятнейшее. В ее доме поселилась бывшая свекровь, жалующаяся на «недомогание во всех частях тела». На самом деле со времени тех страшных событий прошло пять месяцев, свекровь уже почти восстановилась, и ей не требовался дополнительный уход. Напоминанием о том кошмаре остались шрамы от кислоты на руке и плече. Анна прекрасно понимала, что Клавдия Ивановна просто не хочет уезжать к себе и оставаться одной. Часто, возвращаясь домой без предупреждения, Аня заставала бывшую свекровь за активными хозяйственными действиями, как то мытье полов или глажка постельного белья. Причем Клавдия Ивановна сразу же делала вид, что она тяжело больна, что Анне привиделось, будто она занималась хозяйством. «Я и с постели-то встать не могу», – говорила она и падала замертво. Анна решила закрыть глаза на эту ситуацию, позволив Клавдии Ивановне жить с ней, сколько ее душе угодно.