Книга русских инородных сказок

— Нет, — сказал Медвежонок. — Ты главный — ты должен первый.

Ослик осторожно стукнул Волка по голове. Волк заворочался и повернулся на другой бок.

— Ну вот и убили, — сказал Ослик.

— Действительно…

— А зачем?..

— Если б не мы его, так он бы нас!

— Ты думаешь?

— Ну конечно, — сказал Медвежонок, — он бы непременно нас съел.

— А если б не съел?

— А что бы он с тобой делал?

— Не знаю, — сказал Ослик.

Они возвращались с войны в предрассветных сумерках, когда большая лесная роса лизала им ноги.

«А Волк лежит под елкой, — думал Ослик, — совсем убитый».

— Зачем? — сказал он. — Лучше бы сидеть дома.

— Ты же на войне, — сказал Медвежонок…

Владимир Коробов

В НАШЕМ ЛЕСОЧКЕ

1

В нашем лесочке под деревом Z. всегда можно обнаружить сто одинаковых предметов. Никто — ни зайчики, ни ежики, ни белочки — не знает, откуда они берутся. Каждый в отдельности из этих ста одинаковых предметов напоминает шприц, а все вместе они скорее похожи на потрепанный томик Гарбариуса в переплете из зеленой туалетной бумаги с запахом Мертвого моря. Те животные, кто после тяжелого рабочего дня еще способны читать буквы и запахи, останавливаются, поводят носами и клешнями, производят в мохнатых головах сложные математические вычисления и проходят мимо. Другие же животные, кто читать уже не в состоянии уметь, уныло бредут к своим телевизорам и пищеварению, чтобы отдохнуть и расслабиться, глядя на изображения голых людей.

Приятно считать на ночь голых людей, когда ты с уверенностью знаешь, что ты не один из них, а один из других.

2

Широко протянулись по нашему лесочку узкие партизанские тропы. Протянулись, да и закрепились по углам намертво. Все те зверушки, что поддерживают партизан, открыли ларьки и киоски вдоль троп, сидят в них и торгуют. Днем торгуют простынями и водкой, а как ночь наступает, так начинают продавать пиво и зеленое от маскировки мороженое. Мороженое — партизанским детям, которые по ночам не спят, стерегут партизанские избушки от внешних и внутренних врагов.

По утрам партизаны просыпаются медленно. Их движений не уловить ни взглядом, ни каким другим когнитивным актом не постичь: вот он еще лежал, а в следующий момент он уже под сосной большую партизанскую нужду справляет. Между двумя этими моментами только пустой отрезок партизанской тропки да незаметное, замаскированное под ларек, дупло, в котором белка продает кулеврины и случайные знакомства с интересными, но голыми людьми.

3

А зима в нашем лесочке наступает тогда, когда на зеленого цвета машине марки «Ibiza Perigrinatio» из Махешварска (а может, из самого даже Папарамазанска) приезжает махараджа Закапорский в белых пластмассовых одеждах, гирляндах из черепов и маленьких копытцах, надетых на босу ногу. Махараджа привозит патроны, оружейную смазку, орешки, новые порнографические фильмы, перловую крупу в вакуумных упаковках и самадхи полное кефали.

На стертой границе между выдохом и вдохом раджа разбивает стеклянный шатер. Легкие, как ранения конечностей, осколки разлетаются по всей длине и ширине нашего лесочка, садятся на горячие носы белок, на золотую колючую проволоку, которой обнесен партизанский лагерь, на поверхность водки в красных граненых стаканах, на вечно озабоченные стволы огнеметов, базук и старых дубов.

Махараджа Закапорский тоже садится, но только в позу креста и розы, достает из кармана серебряный противотанковый свисток и начинает усиленно и размеренно дуть в него. На звук, который человеческое ухо уловить есть не в состоянии, сползаются танки, танкетки, бронетранспортеры и другие армордриллы. Они доверчиво тянутся своими нарезными пушками и станковыми пулеметами к добрым рукам махараджи, и тот кормит их кусочками засахаренных фугасов и ананасов. Пьяные партизаны и нерпы разводят сигнальные костры из можжевельника, на запах которых слетаются геликоптеры. Десант не заставляет себя долго ждать. Крепкие ребята, замаскированные под сладкие снежные хлопья, сыпятся с неба, героически покрывая собою поля и танки, партизан и махараджу, зайцев и их тени. Захваченный десантом пейзаж сглаживается, оплывает в стилевое однообразие белизны, и только торчащая местами золотая колючая проволока продолжает напоминать о непостоянстве зубов и валют.

Становится понятно, что наступила зима.

4

Хорошо и сытно живется партизанам в нашем лесочке. Свинки, привольно пасущиеся под присмотром штатных марксистов и тантристов левой руки, дают обильное сальце и мясо на котлеты по-партизански (с чесноком, пармезаном и сладким перцем). Хлебные пупсики и смоляные человечки, обитающие в сметах строительных работ пополам с шелкопрядами и пауками-нострадамусами, ткут французские булочки, пончики с повидлом и кремом и простой, как чешуя рыбки-бананки, суконный хлеб (партизаны съедают только корочки, а весь мякиш уходит на производство шахматных фигурок и чернильниц). Иной раз летучая рыба так зарывается, что ее бьют влет льдинками из рогаток. Набитую льдинками летучую рыбу запускают в бассейны с водкой, которая в лесочке сама по себе всегда есть, была и будет. И не то чтобы рыба водку охлаждала, но своими похожими на китайские сандаловые веера плавниками она хорошо и тщательно взбивает водку, доводя ее до тягучего, как сироп, оргазма, который необходим партизанам как воздух.