Почём цветочек аленький?

– Но я-то здесь при чем?

– Я навел справки, один раз на вас уже составляли завещание! – Теперь следователь откровенно злился.

– Да, это правда… Хотите сказать, я всех убиваю ради наследства?! – Яна покраснела.

– Да все говорят, что вы ужасно эксцентричная особа. К тому же видно, что вы явно не в себе.

– Это вы не в себе! – огрызнулась Яна.

– Прекратим этот спор. Тело Клавдии Ивановны будет обследовано самым тщательнейшим образом! И если у следствия возникнет хоть малейшее подозрение…

– Ей же делали уколы в больнице! Можно, конечно, предположить, что я совсем не дурочка и смогла сделать смертельный укол в то же место, что и медсестра в больнице. А яд у меня совсем новый – нанотехнологии, ученые готовились к встрече с инопланетянами, со злыми пришельцами! Он давно разложился на составляющие, и вы ничего не найдете! – Яна уже не могла сдерживаться.

– Я могу расценивать это как признание? – Лицо Малюты скривилось.

– Вы что, шуток не понимаете? – фыркнула Цветкова.

– Я же говорю – вы очень странная… Я тут о серьезном преступлении говорю, а она шутит! Надеть браслеты, шутница?

Яна еще раз подумала, что ее собеседник – крайне неприятный тип.

– Только тогда у меня право на один звонок! И позвоню-ка я своему знакомому, следователю Лебедеву, и попрошу его разобраться, что здесь происходит.

– То есть у вас все схвачено? – Теперь усмехнулся следователь. – Да зачем вы мне сейчас нужны, когда я без ордера на задержание! Живите пока… А потом посмотрим.

Он встал и вышел. Яна показала язык его широкой спине, но нервы ей это не успокоило.

«Позвать, что ли, Лешу? Пусть коньяка принесет. У него неприятности, у меня… Вот вместе и отметим…» – грустно подумала она.

Глава 4

Ничего криминального в гибели престарелой женщины ни Леша, ни независимая группа экспертов не нашли. Да и следователи, видимо, поняли, что находившаяся в критическом состоянии Яна вряд ли была способна на убийство, тем более что не было никаких следов.

Яна сделала все зависящее от нее, чтобы устроить соседке достойные похороны. К счастью, ей помогли Леша и Ася, всячески старавшаяся подбодрить Лукина.

Сейчас они уже возвращались с кладбища. Немногочисленные знакомые и соседи, захотевшие попрощаться с Клавдией Ивановной, на взятом в аренду автобусе отправились в небольшое кафе, в котором должны были состояться поминки. Там их ждала Агриппина Павловна, которая, конечно, не могла не угостить всех собравшихся шедеврами своей выпечки и кулинарии. А трое друзей решили, что в кафе их подвезет Алексей на своей машине. Сейчас они медленно шли вдоль могил в прескверном настроении. К тому же Яна еще не оправилась от болезни.

– Хороший гроб подобрали, добротный, – заговорила заплаканная Ася, зябко поднимая воротничок драпового пальто цвета солдатской шинели.

– Ты так же говоришь, когда я платье примеряю… – откликнулась Яна.

– И одежду Клавдии Ивановне, и платочек хороший подобрала… – продолжила Ася.

– Да ты чего заладила? Подобрала… подобрала… До чего же не люблю я похороны. Это меня всегда из колеи выбивает, – вырвалось у Яны.

– А кто любит-то? Тут уж точно не до веселья, – удивилась Ася.

– Какие-нибудь маньяки, может быть, и любят… – вздохнул Леша.

– Не слышала о таком… – покачала головой Ася и покосилась на Лешу. – А тебе всё равно, наверное? Привык уже? Мертвяки и всё такое…

Леша рассеянно посмотрел на Асю, вздрогнув, словно до этого думал о чем-то своем.

– О чем ты говоришь? Я же не занимаюсь похоронами. Я исследую трупы. А на кладбище мы провожаем человека, то есть личность, в последний путь. А это значит, что усопший тебе не безразличен. Или ты думаешь, что мне совершенно всё равно, когда приходится хоронить знакомых, родственников? Мы, патологоанатомы, не люди, что ли? – обиделся Алексей.

– Извини, не хотела тебя обидеть… Но Клавдию Ивановну ты ведь даже не знал.

– Я здесь, чтобы поддержать Яну, чтобы помочь ей… А аура на кладбище совершенно особенная. Здесь воздух какой-то густой… Возникает ощущение, причем всегда, что здесь кто-то присутствует, наблюдает за тобой, словно оценивает, ждет и спрашивает, зачем и к кому ты пришел. Решает, стоило ли тебя пускать.