Сборник: 200 рассказов Олеандрова

Подняв голову, Виктор Тимофеевич увидев свисавшую с дивана голую ногу выглядывающую из под синего халата.

Это был халат его дочери.

Он понял что налётчики насилуют его дочь.

– Молчи сука – зашипел один из налётчиков и ударил кулаком куда-то в диван.

Виктор Тимофеевич приподнялся на четвереньках и наконец увидел лицо дочери.

Её глаза были широко открыты от ужаса, а губы рта окровавлены.

– Теперь давай ты! – сказала другой и встал с неё.

– Что же Вы делаете? – выдавил из себя Виктор.

– Очухался! – удивился белобрысый.

И тут Виктор Тимофеевич почувствовал что по рукаве его рубашки что-то льётся.

Опустив голову он увидел лужу кровь под собой на полу.

И ещё почувствовал что он валится куда-то вбок потому что левая рука на слушается его.

И страшную боль в спине.

– Добей его, Слава – сказал белобрысый,

Тот который лежал на его дочери – встал с неё и взял нож со стола.

Это был кухонный нож, которым жена обычно резала мясо.

– Не надо – выдавил из себя Виктор Тимофеевич. – я дам Вам денег. У меня много.

– Где же они у тебя, сволочь? – удивился белобрысый и пнул в лицо ногой Виктора Петровича.

– Обожди – сказал другой. – Не добивай. Пусть сначала деньги отдаст.

– Они в сейфе – простонал Виктор Тимофеевич – я покажу Вам.

И снова попробовал подняться с пола но боль в спине стала нестерпимой.

– Сколько же раз они ударили меня ножом? – промелькнула мысль. – Только бы не упасть.

Встав он наконец оглядел свою комнату.

Жена лежала возле стола.

Вся крови. И не двигалась.

И ещё увидел дочь на диване. Всю избитую, с раздвинутыми ногами.

Как в тумане, Виктор Тимофеевич полошил к книжному шкафу и вынул четыре передние книги.

За ними виднелся сейф.

Тот старый немецкий сейф из огорода.

– Там деньги – сказал Виктор Тимофеевич и сел на край дивана.

Белобрысый подскочил к сейфу. И славился за его переднюю часть.

Но тот не вынимался.

– Слава, помоги.

Тогда двое других налётчиков тоже подскочили к сейфу и все вместе они начали вытаскивать его из шкафа.

Он был не по размерам полочки шкафа. И с трудом вынимался.

Белобрысый матерился и выкидывал книги на пол. Очищая место чтобы достать сейф.

– Где ключи? – он повернулся к Виктору Тимофеевичу и вдруг осёкся на полуслове.

В лицо ему смотрело дуло парабеллума.

Старого механизма из прошлого века, С фашисткой свастикой на боку.

В комнате воцарилась тишина.

– Сидор ты старый – только и смог выдавить из себя белобрысый и начал внимательно рассматривать парабеллум.

Его губы нервно задёргались

Как будто он хотел сказать парабеллуму – Ты убийца и я тоже.

Мы же не будем убивать друг друга.

Не будем.

Я знаю.

Ты не выстрелишь в меня.

И Белобрысый сделал шаг вперёд К столу. Взял оттуда нож и сказал Виктору Тимофеевичу – отдай пистолет, пидор!

Потом сделал ещё один шаг. Опустив руку с ножом к низу как для удара.

Теперь он смотрел в лицо Виктору Тимофеевичу.

Прямо ему в глаза.

Виктор Тимофеевич направил дуло старого парабеллума в груди белобрысому.

Он понимал что теперь ситуация – не зависела от него.

Она была в руках этого пистолета.

Старый, ржавый убийца.

Откуда ты появился в этом сейфе?

В кого ты стрелял 50 лет назад?

Что за страшные преступления на твоей совести?

Я не знаю этого… но умоляю тебя! Сделай хоть один раз доброе дело.

Выстрели сегодня!… Прошу тебя… выстрели… – подумал Виктор Тимофеевич.

Белобрысый почему-то ухмыльнулся и сделал ещё один шаг.

Виктор Тимофеевич перестал дышать и начал нажимать на спусковой крючок.

Медленно.

Плавно.

Он смотрел не на белобрысого, а на парабеллум.

И белобрысый тоже смотрел на него.

А потом раздался выстрел.

Как-то неожиданно. Негромко, как будто сухой хлопок.

Белобрысый схватился за грудь.

– Вали его Слава! – захрипел он приятелю и начал валиться спиной назад.

– А- а – а а – закричал второй налётчик и прикрываясь от пистолета книгой кинулся вперёд.

Прозвучал второй выстрел. Третий. Четвёртый.

И второй налётчик упал начав крутится на полу комнаты. Визжа и пуская кровавые слюни ртом.

Потом перестал крутиться и начал просто дёргаться.

Остался только третий налётчик От стоял всё там же у книжного шкафа. И смотрел на дергающегося приятеля.