Сборник: 200 рассказов Олеандрова

Майк посмотрел в зеркало и увидел что его лицо напухло и покраснело от волнения.

– Слава Богу что в комнате никого нет. Только я и Малютка.

Он посмотрел на Малютку. И тут вдруг в его голове появилась мысль что Малютка- это женское имя.

– Так значит, ты, вроде как женщина?

Она не отвечала. Лежала перед ним, вся открытая.

Какая-то такая откровенная.

Лежала и ждала.

И в комнате никого больше. Он, мужчина, и она, женского рода.

Он приложил к ней руки.

Её металлические бока были очень гладкие. Даже нежные.

Он обнял их.

Тишина в комнате как будто давила на уши.

Хотелось что-то делать. Только чтобы не было этой тишины.

– Так ты такая сильная? – Спросил её Майк. – А я вот слабый.

Очень слабый.

Он почему-то расстегнул ширинку, вынул член и начал дрочить глядя на неё… потом остановился. Подошёл к ней, забрался по лестнице и лёг прямо на неё.

Теперь она была под ним, а он сверху.

Она даже не пошевельнулась. И не пошатнулась.

Вся её страшная сила лежала теперь прямо под ним.

Она принадлежала – ему.

Это возбуждало. Волновало.

Он прильнул губами к её гладкой поверхности… вкус металла показался ему даже приятным… и он снова продолжил дрочить, прямо в какой-то отсек который был в виде выемки на её корпусе…

Одной рукой он глади её бок. Другой всё дрочил и дрочил не отрываясь губами от её поверхности…

Его губы вдруг прошептали – я люблю тебя.

В голове снова промелькнули трусики Лины, и он кончил…

Прямо в бомбу.

В ногах стало слабо… захотелось сесть…,

Она лежала всё так же неподвижно, но что-то изменилось в ней.

И тут он увидел тот отсек в который он кончил… ему показалось что она специально показывает его ему… как будто говоря – что ты сделал со мной, придурок?

Ему почему-то стало стыдно перед ней…

– Ну ладно, тебе. Не строй из себя целочку.

Потом ухмыльнулся – Ты уже не того… не целочка.

И застегнул ширинку.

Но отсек почему-то продолжал торчать перед глазами.

Он был всюду – в отражении оконного стекла. в отблесках воды в стакане. Как будто она специально показывала его ему.

Теперь вдруг Майку стало страшно.

– Что? Мало тебе? Ещё захотелось? – Майк пнул её ногой и выругался.

– Надоела ты мне, курва блядская.

Он посмотрел на часы.

Дежурство кончалось через пол часа.

– Прощай, шлюха моя атомная – сказал он ей на прощание.

Вытер следы поцелуев с её полированной поверхности и ушёл.

Бомба неподвижно лежала и вдруг какое-то смутное предчувствие охватило Майка.

Плохое предчувствие

– Может бы надо вернуться, извиниться перед ней. – Подумал вдруг, но не успел.

Прямо утром – её куда-то увезли.

А после обеда, её использовали по прямому назначению – скинули на Японию.

А потом по коридорам забегали учёные

Они о чем -то взволновано говорили. Что произошла какая-то ошибка в расчётах. В общем оказалось что вместо 5 тысяч человек – эта бомба взорвала 80 тысяч.

Как так получилось?

Учёные всё бегали и кричали. А Майк стоял и смотрел на них.

Он тоже был в шоке.

Потом ушёл в туалет где долго разглядывал свой член.

– Нет. Это не ты виноват. Не ты. Ну кто мог знать что эта шлюха… видишь что эта блядь наделала.

Вот взбесилась курва!

И что она хотела сказать мне этим?

Что стала блядью?

Ну и пусть.

Атомная… подумаешь! Ну и что из того что она атомная? Блядь – она и есть блядь.

Песочница

– Простите меня – Послышался приятный женский голос из-за спины. Инстинктивно оглядываюсь.

За спиной стоит незнакомая дамочка.

– Какой сюрприз! – Я уже готов простить ей что угодно.

– За ребёночком не присмотрите? – Ласково воркует она.

– Отчего же не присмотреть – отвечаю бархатным голосом и делаю маслянистые глаза.

Дамочка показывает мне на малыша в песочнице и тут же исчезает в подъезде дома.

Да, она обратилась по правильному адресу. У меня есть опыт общения с детьми.

Даже своя теория.

Желание завести детей появляется прежде всего у… неудачников.

Апатия, пессимизм, разочарование в жизни – первые симптомы предшествующие этому желанию. Жизнь кажется серой.

Хочется чтобы кто-то любил Вас, смотрел на Вас с обожанием.

И Вы понимаете что только маленький ребёнок – может дать Вам это. И никто другой.