Хроника пикирующей старости – 1

Девица скривила губы в какой-то капризной ухмылке и нажала на курок.

– Ох! – Визгнул старичок одновременно с выстрелом. Пуля влетела ему в грудь.

Ай -ай -ай – Завизжал он – Больно!

На что девчушка ещё шире раздвинула ноги. То ли для упора из-за отдачи от выстрела То ли как будто снова показывая старичку куда ему следует вернуться. И снова нажала на гачек.

– Бах!

Следующая пуля впилась ему прямо в лоб.

А – а- а-а!!! – Закричал старичок уже совсем диким голосом так как возвращаться туда куда ему показывала молодуха – он не планировал в этот день.

Но увы, тут всё решал наган. И следующая пуля вернула старичка на место. На тот свет.

Девушка слегка шатаясь пошла по улице как-то тяжело передвигая ногами. Как будто старичок уже действительно вернулся туда, откуда вылез когда-то …

Товарищ Петров который стоял в стороне всё это время как парализованный – вдруг вернул себе дар речи.

– Товарищи! Вождя революции хлопнули! … Вот она! … Это она! Держите суку! …

Поймали ли девицу? – Спросите Вы, дорогой читатель.

А самые любопытные добавят – Вылез ли старик обратно?

Ок! Правильный вопрос.

Но ответ свой – я начну издалека.

Может в тот день я съел слишком много мяса перед сном. А может- выпил пива.

Но этот сон – поразил меня с первой же секунды.

Я вижу огромный зал, яркий свет прожекторов направленных на сцену. Где стоял – я.

Страшно и жутко.

Должен признаться что я с детства не люблю стоять на ярком свете, всё хочется в темноту шмыгнуть, наверное инстинкт от какого-то предка остался. Уголовника. Или убийцы.

Но сейчас речь не о нем.

Я воровато оглянулся но один из прожекторов попал мне прямо в глаза.

– Блин! – Выругался я негромко. Как вдруг над головой раздался громовой голос:

– Товарищ Олеандров! Поздравляю! Вы стали лауреатом на сталинскую премию в области литературы!

Это меня очень обрадовало. И даже успокоила. Дело в том что в прошлом сне меня кто-то бил всю ночь. И голос при этом тоже звучал сверху, но только он был хриплый и нетрезвый.

Но в этот раз было по другому – голос звучал торжественно, громко. Был трезв. И никто меня бить не собирался.

Оглянувшись я вспомнил что уже видел этот зал – по телевизору. Это был кремлёвский дворец.

А самое главное – я стоял прямо посредине сцены и тысячи глаз смотрели на меня. С восторгом и восхищением.

– Чего им надо? – Растерянно пробормотал я им и провёл рукой по ширинке проверяя не забыл ли застегнуть её. А то недавно на улице все смотрели на меня так же, и я даже подмигивал в ответ. Уже дома выяснил что ширинка расстёгнута и оттуда выглядывал …

Впрочем, это совсем другая история. Итак, стою на огромной сцене. Замечаю что рядом – ещё два хмыря.

В костюме, в галстуках. Лет по 60-ть каждому, как и мне.

– Что им надо? – Тихо повторяю я обращаясь к одному из них но он ответить не успел – ибо вдруг аплодисменты утихли.

Вот тут всё и началось.

Вдруг откуда-то сверху раздалась торжественная музыка и все зрители встали как по команде.

Интуитивно я принял стойку "смирно" – из неё смываться удобно в случае чего ..

Но вдруг увидел нечто такое от чего вдруг не сел прямо на сцене…

Из занавес показался старичок с пышными рыжими усами. Его я часто видел на портрете. Даже мух отгонял по заданию учителя.

– Он сам! – Изумлённо подумал я.

– Садитесь товарищи – тихо сказал он с заметным южным акцентом.

Зал тут ж взорвался овациями, криками – Ура! Слава! Пусть живёт товарищ …!

Старичок с усами поднял руку . Все тут же умолкли как по команде.

Торжественный голос вдруг снова зазвучал сверху:

– Званием народного писателя награждается товарищ Соловьёв. За раскрытие образа трудового народа в своих произведениях.

Один их хмырей что стоял возле меня – тут же радостно подпрыгнул.

Старичок подошёл к нему пожал куку. Тот сразу же вспотел .. – Рад стараться .. всегда буду … готов к труду…

Но старичок его уже не слушал.

Торжественный голос продолжал.

– Званием героя труда награждается товарищ Петров – за развитие поэтического образа рабочего пролетариата.

Второй хмырь наоборот как-то пригнулся и на полусогнутых ногах сделал шаг вперёд.

Старичок пожал и ему руку. Зал снова бесновался в аплодисментах.