– В принципе да, оставили лишь небольшой фрагмент. Но все было тщательно сфотографировано, могу скинуть вам на компьютер, сами посмотрите. Один в один… – сказал эксперт.
Как и обещал, молодой человек прислал фотографии короны, и Тоня с Трофимом принялись сравнивать короны.
– Правда, одинаковые, – удивилась Антонина. – На самом деле, смысл тогда зарисовывать одну корону другой, но такой же? Может, кто-то тренировался писать короны? И решил сначала вот на оригинале? Это как в детской раскраске, – предположила она. – Может, Геннадий что-то подделывал? Тренировался на этой работе и потом замазал, чтобы никто никогда не догадался, что он занимался подделками?
– Может быть… Но я думаю, что не все так просто… Здесь какая-то головоломка, – не сдавался Трофим, полностью погружаясь в созерцание и сравнение корон. Он не мог оторваться от экрана.
– Ты бы делом занялся, – робко напомнила ему Антонина.
– Подожди немного. Потом пойдем прогуляемся. Романтический город, романтическое настроение, – откликнулся Трофим.
Но романтики не получилось, потому что в номер нагрянули Никита и подполковник Соловей.
– У нас новые сведения для вас, – вздохнул следователь, – по поводу умершего в музее бандита.
– Это который схватил меня и упал как подкошенный? – уточнила Антонина.
– Именно! Вскрытие показало, что умер он от того же яда, каким отравили девушек в поезде и отеле, – произнес Максим Юрьевич.
– Этим же ядом? Но как? – отозвался Трофим.
– А последняя, кто до него дотрагивался, были вы, – посмотрел следователь на Антонину.
– Минуточку! Это не я до него дотрагивалась, это он меня схватил! И я их не вызывала грабить музей!
– Антонина, сожалею. Но между этими тремя трупами связь одна, и это – вы! – вздохнул Максим Юрьевич. – Поэтому и яд этот может быть только у вас!
– У меня? Здравствуйте, приехали! У меня нет никакого яда! – оторопела Тоня.
– Вы в чем ее обвиняете? – заступился Трофим. – Что у госпожи Белоярцевой есть какой-то неизвестный науке яд? Это же полный бред!
– Все может быть в этом мире. Вы бы поработали с мое следователем, весьма бы удивились извращениям и ухищрениям, на которые идут преступники.
– Я сценарист, а не специалистка по ядам, и даже не химик! – защищалась Антонина.
– Ему сделали укол с ядом в кисть. Чем вы укололи его, Антонина? – Взгляд следователя не сулил ничего хорошего.
– Я? Клянусь, ничем не колола! – У Тони от возмущения даже дыхание сперло.
– Буду вынужден вас задержать, – пригрозил Максим Юрьевич.
– Господи! За что?
– Не волнуйся, Тоня! Я все сделаю, чтобы вытащить тебя, – шагнул вперед Трофим.
– Мне бы адвоката, – задрожала Антонина.
– Тебе он не понадобится, я не дам тебя в обиду! Но если надо, я найму самого лучшего, – пообещал Трофим.
– Пройдемте со мной, – обратился к Антонине Максим Юрьевич.
Бедняжка чуть не потеряла сознание, вспомнив поговорку «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». И главное – так неожиданно и несправедливо…
Глава 19
Тихим питерским вечером на улице послышались шаги одинокого пешехода. Трофим Данилович Потемкин, известный всему миру ученый-физик, направлялся из отеля в художественный музей. Он шел поговорить с Валентиной Петровной.
Пожилая дама расположилась в кабинете директора в уютном кресле Геннадия Альфредовича. Черная одежда подчеркивала ее траурное настроение.
– Здравствуйте, Валентина Петровна.
– Здравствуй, Трофим, – грустно кивнула она. – Какими судьбами? Садись, пожалуйста.
– Зашел узнать, как дела? Что с музеем после потери кормильца, то есть хозяина? И так было нехорошо, насколько дошли слухи… – Трофим устроился в кресле напротив.
– Плохо все, ничего больше не имеет смысла, – ответила Валентина Петровна. – Музей отойдет пока государству, а затем уж на аукцион. Может, найдется бизнесмен, который захочет взять это хозяйство под свое крыло. А мне вот Гену хоронить. И больше ничего и не надо, – Валентина Петровна промокнула платочком заплаканные глаза.
– Я смотрю, вы сломались? Жизнь потеряла смысл? Так, может, не стоило убивать любовь всей своей жизни? Перегнули палку? – спросил Трофим, закидывая ногу на ногу.