Чужая ноша

• …За временем серым скучаю несмело,
• Скучаю, тоскую, но не по тебе.
• Два вечных конфликта: душа бьется с телом
• И все это борется с тем, что извне…

И избавиться бы от этого влечения к нему, странным образом превратившегося в болезненную зависимость, да не возможно. До слез невозможно, до боли, до немого крика, до сжатых кулаков, до искусанных в кровь губ. «Алена встала между нами…» – она бессильно пыталась бороться с собой, уговаривая свое истосковавшееся сердце. «Твоя семья не примет этого человека…» – нашептывал внутренний голос. А душа, посылая к черту и разум, и внутренний голос, разбивая оковы, рвалась к запретному плоду.

• …Целую ладони, сжавшись в клубочек.
• Теперь никого. Мы с тобою одни.
• Теперь так неважно, что звезды пророчат.
• С тобой мне не страшно, хоть гаснут огни…

Это даже не любовь, это – нечто большее. Это – зависимость, это – потребность быть с этим человеком, как потребность дышать. Без него ее не будет. Она умрет, задохнувшись без воздуха или выжженная изнутри кислотой зависимости. Засохнет, как цветок без воды. Ей уже не так важно, любил ли он ее сестру. И какой бы кощунственной ни казалась мысль, что ей практически все равно, что этого человека не примут ее родители, ей это уже и в самом деле стало все равно.

Ей, чтобы жить, нужно быть с ним – дышать одним воздухом, скучать по нему уже с первой секунды разлуки, любить так отчаянно и сильно, как любят в первый раз, ловить его случайный взгляд, а, поймав, умирать и возрождаться от счастья. Отдавать признания в любви, как клятву, целовать кончиками пальцев его кожу и замирать от его прикосновений. Заниматься любовью с такой страстью, как в последний раз и, обессиленной, засыпать рядом, уткнувшись носом ему в плечо. Шагать с ним в новый день и, окунаясь в повседневные заботы, каждую мысль продолжать отдавать ему. Искать в толпе похожих на него и не находить, потому что уже есть он. Следовать за ветром, подбросившим с мимолетным дуновением как приманку запах его одеколона и, обманувшись, с улыбкой признавать свою доверчивость. И снова ловиться на затеянную ветром игру – завтра, послезавтра, через неделю.

Несерьезно с ним спорить, несерьезно ссориться по мелочам и серьезно мириться. Раздражаться на его несговорчивость и искать компромиссы, упрямиться самой и сдаваться перед его уговорами. Делиться настроением, заботами и тревогами. Вместе молчать – потому что слов уже не требуется. Или, разговаривая, в азарте договаривать друг за друга окончания фраз. Сидеть с ним рядом, если он болен, а если больна она – с благодарностью принимать из его рук чашку с горячим чаем. Вместе проживать настоящее, строить планы на будущее и вспоминать общее прошлое. Позволять ему ее любить, принимая его любовь как бесценный дар. И просто любить самой.

Лариса не сразу заметила, что диск доиграл, и ее мыслям теперь аккомпанирует тишина. Встав с дивана, она вытащила диск из музыкального центра. С Вадимом точки соприкосновения останутся – через этот диск, который нужно будет вернуть, через встречи с его сестрой… Интересно, что бы сказала Инга, узнав, что Лариса вновь засомневалась в чувствах Вадима… В лучшем случае бы просто усмехнулась, своей усмешкой ставя точку на ее сомнениях. Лара, подумав об Инге, взяла мобильный телефон, чтобы позвонить ей… И вместо Ингиного номера набрала номер ее брата. И одновременно с тем, как в трубке раздались длинные гудки, в дверь так же длинно позвонили.

Лариса открыла дверь и увидела на пороге Вадима, который спешно пытался вытащить из кармана звонивший телефон.

– Это я звоню, – она усмехнулась и нажала кнопку отбоя на своем телефончике, который все еще в ожидании ответа сжимала в руке. Вадим кивнул и сунул телефон обратно в карман. Все слова, которые он обдумал, сидя в машине под окнами Ларисиного дома, и которые он собирался ей сейчас сказать, вылетели из головы. Он молча, чувствуя себя крайне неловко за свое молчание, стоял по ту сторону порога, привалившись плечом к стене и, смущенно улыбаясь, смотрел на девушку. Она тоже с молчаливой улыбкой рассматривала его, забыв пригласить войти.

– Знаешь, я вернулся, чтобы сказать тебе… – он усмехнулся и, сунув руки в карманы, пожал плечами. – Впрочем, уже и не помню, что хотел тебе сказать. А ведь подготовил целую речь! Наверное, пришел пожаловаться на свою никудышную память и сказать, что оратор из меня тоже плохой… Я болтливый, когда не надо, а когда надо – слова клещами из меня не вытащишь…