Кошки-мышки

— Ты спать хочешь, — не вопросительно, а утвердительно сказала Марта. — Поспи, я посижу тут с тобой, покараулю.

— Мне утром нужно уехать на первой же дрезине, — предупредила Кошка.

— Я разбужу, — обещала девочка.

Кошка задремала. Иногда она просыпалась и видела Марту — та сидела рядом, обхватив острые коленки руками, лицо ее было задумчиво и строго…

* * *

Ближе к утру Марта потрясла Кошку за плечо:

— Тебе пора. Скоро начнут ходить дрезины.

В руках у девочки дымилась кружка с чаем. Кошка благодарно прихлебывала кипяток, пахнущий грибами. Она подумала, что надо отблагодарить девочку, и протянула ей несколько патронов, но девочка отрицательно покачала головой:

— Не надо. Я просто так тебе помогала. А ты так и не сказала мне своего имени.

— Катя.

— Может, это имя и записано в твоих документах, — чуть улыбнулась девочка, — но у тебя есть и другое. То, которое ты скрываешь. Иначе ты не просила бы меня о помощи. Ведь ты меня не знаешь. Я могла убежать, и ты не нашла бы меня. По тебе видно было — ты боялась, что я тебя обману. Но еще больше ты боялась, что кто-нибудь здесь тебя узнает.

«Не может быть, — промелькнуло у Кошки в голове. — Девчонка говорит наугад, она не может знать».

— И кто я, по-твоему? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал весело и беззаботно. Может быть, удастся все обратить в шутку. — Шпионка фашистов? Лазутчица красных?

Марта смотрела куда-то вбок. Кошка проследила за ее взглядом, и обмерла: девочка смотрела на ее руку, которой она прижимала к себе Павлика. Перчатка порвалась, и ясно был виден уродливый шрам на месте шестого пальца.

— Ты — Кошка, — уверенным шепотом произнесла девочка.

У Кошки лихорадочно закрутились в голове самые разные мысли. Что делать? Отпираться? Убрать девчонку по-тихому? Не хотелось бы. Видимо, все эти сомнения отразились у нее на лице, потому что Марта сказала:

— Не бойся — от меня никто ничего не узнает. Умру, но не скажу.

Кошка посмотрела ей в глаза — и поверила.

— Я тебя не только по шраму узнала, — сказала Марта. — У тебя глаза другие. Ты с виду похожа на побирушку, но смотришь без страха. Нищие по-другому глядят.

«Надо будет учесть на будущее, — подумала Кошка. — Если, конечно, оно у меня есть».

— Спасибо тебе. Марта! Не знаю, что бы я делала без тебя. Возьми все-таки хоть несколько патронов — больше мне нечего тебе дать.

Девочка упрямо помотала головой:

— Не надо мне ничего.

— Но почему? — спросила Кошка. Потом неуверенно протянула руку и погладила девочку по волосам. Та неожиданно разрыдалась и сбивчиво заговорила:

— Я всегда завидовала тебе — как только узнала твою историю. Ты храбрая, сильная, ты сумела отомстить за себя. Я тоже хочу быть такой, как ты. Я стану сталкером, когда вырасту. И убью любого, кто попробует меня обидеть!

Кошка скривилась:

— Марта, это не самая легкая жизнь, и я ее не выбирала. Так получилось. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Меня уже раз пять ставили к стенке, с десяток раз пытались изнасиловать. С тех пор, как я стала охотницей, многое и вправду упростилось. Но зато у меня нет дома, нет близких. Меня ищут по всему метро, и если найдут, то мне не поздоровится. Я убегаю, как загнанная крыса, и не знаю, что меня ждет впереди. А ты пока можешь выбирать. Живи лучше обычной жизнью — когда подрастешь, ищи мужа, чтоб защищал и кормил тебя, рожай детей. Тебе кажется, что сейчас тебе плохо, — но у тебя есть еда и место, где спать. А может быть хуже… гораздо хуже, уж я-то знаю. Сколько раз я жалела, что не могу просто жить, как большинство. Ждать своего мужчину… — она хотела продолжить: «заботиться о детеныше» — и умолкла. Вот чего-чего, а этой радости она за последние несколько часов хлебнула предостаточно.

Марта с сомнением посмотрела на нее. Сейчас она еще не могла понять, что в относительно спокойной жизни есть свои преимущества. Даже в такой безрадостной, как у нее.

— Я знаю твою историю. Ты не виновата. Ты только отомстила за себя.

Кошка скривила губы:

— Те, кто ищет меня, думают по-другому. В этом мире у каждого своя правда…

Они помолчали, а потом Марта неожиданно спросила:

— Это ведь не твои дети?

— Нет, не мои. Мне надо их куда-то пристроить. Может быть, разрешат хоть одного оставить у вас в госпитале?