104  

— Жизнь, знаете ли, не мила без трудодейства, — пожаловался я, усаживаясь на подоконник и извлекая из кармана пригоршню орехов для Куруша — единственный способ заставить эту избалованную птицу искренне обрадоваться моему возвращению.

Буривух навскидку оценил размер округлой выпуклости моего кармана и снисходительно пересел на мое плечо.

— Ну, ежели не мила, добро пожаловать, — легко согласился Джуффин. — Я, признаться, уже начал сомневаться, что ты вообще когда-нибудь захочешь вернуться.

Между этой встречей и нашей в высшей степени откровенной беседой у меня в гостиной мы виделись всего несколько раз, неизменно за столиком трактира, и о серьезных вещах больше не говорили.

— Вы сомневались? — искренне удивился я. — Странно. Вы же всегда были в курсе всех безобразий, что творятся в моей глупой башке. А я с самого начала знал: если смогу — вернусь. Какие уж тут сомнения?

— Я действительно всегда был в курсе твоих дел, — согласился Джуффин. — До определенного момента: пока полагал своей священной обязанностью охранять твою драгоценную шкуру — в первую очередь от тебя самого. Но этот период в нашей с тобой жизни закончился вместе с твоим ученичеством. Мне больше не следует вмешиваться в твою судьбу. Поэтому я понятия не имею, что творится в твоей лохматой голове, сэр Макс. Не знаю и знать не хочу… Тем приятнее сюрприз! Я рад, что ты решил вернуться. Зная тебя, я предполагал, что каникулы затянутся надолго.

— Возможно, еще недавно я бы действительно ухватился за возможность как следует отдохнуть от ваших хлопотных чудес, — улыбнулся я. — Но не теперь. Я уже знаю, что нет ничего более зыбкого и ненадежного, чем моя жизнь. Пока я еще способен открыть дверь, за которой сидите именно вы или сэр Лонли-Локли с очередной книжкой на коленях, а не какой-нибудь другой мираж, к которому я питаю не столь глубокую привязанность, надо воспользоваться этим и провести в вашем обществе как можно больше дней. Столько, сколько отведено судьбой, и еще один отнять силой. Логично? Ну а если для этого следует продолжать играть в Тайных Сыщиков, — я к вашим услугам. Готов напялить Мантию Смерти и приступить к исполнению своих обязанностей немедленно. Сейчас же конец года, у вас, небось, каждый сотрудник на счету, даже такой невменяемый, как я. Да и леди Меламори начнет появляться в Доме у Моста несколько регулярнее, если я тут обоснуюсь, — опять же польза.

— Дело говоришь, — рассмеялся шеф. — Что ж, приступай к исполнению своих обязанностей, сэр Макс. Хочешь, открою тебе одну маленькую тайну, как ясновидец ясновидцу? В Зале Общей Работы топчутся сэр Мелифаро и твой любимчик, Нумминорих. Эти юные тугодумы мучительно соображают, в каком трактире сегодня следует пообедать. Если поторопишься, ты еще успеешь сказать веское слово в пользу заведения нашего общего приятеля Мохи. А у меня, как всегда, годовой отчет. — И заговорщически подмигнув мне, он снова зарылся в самопишущие таблички.

Тихий Город

В полночь, накануне Дня Середины весны, когда начинается нашествие мохнатоголовых перелетных бабочек на цветущие сады Левобережья, а речная вода переливается всеми оттенками молочно-зеленого перламутра, такого яркого, словно на дне Хурона хранится запасная луна, порог моего кабинета в Доме у Моста переступил тщедушный, но энергичный человечек. На его челе красовалась почти видимая моему наметанному глазу надпись: «Источник беспокойств».

Я обреченно вздохнул, поскольку его визит означал почти неизбежное крушение моих лирических планов. В те дни я по-прежнему был уверен, что весенние ночи специально созданы для того, чтобы стаптывать пару сапог за полдюжины дней, нарезая бессмысленные круги по узким переулкам колдовского города Ехо.

— Меня зовут Гретти Тумоис, я Мастер Совершенных Снов, — важно представился человечек.

У меня немного отлегло от сердца: Мастер Совершенных Снов — редкая, но совершенно безобидная профессия. Вряд ли этот человек мог стать вестником серьезных неприятностей.

Собственно говоря, такой способ зарабатывать деньги мог, наверное, возникнуть только в Ехо — в городе, где чуть больше ста лет назад тишайший обыватель был куда более могущественным колдуном, чем самый прославленный иноземный чародей, а потом все (вернее, почти все) законопослушные жители столицы были вынуждены распрощаться с чудесами, запрещенными Кодексом Хрембера.

  104  
×
×