109  

— Когда врешь, лучше упоминать поменьше деталей, — согласился я. — Мы не могли понять, куда подевалось орудие преступления, а оно мирно пеклось и сгорело в духовке.

— Тебя скоро врач домой отпустит? — спросил, сменив тему, Макс.

Я осторожно пошевелил плечами.

— Некоторые порезы пришлось зашивать. Вроде завтра нитки вытащат, тогда и выпишут. Слушай, а что будет с Ильей? Он шантажировал Гусеву от отчаяния, искал деньги на лечение Полины. Я не оправдываю его поступок, но…

— Можешь не продолжать, — остановил меня друг. — Надеюсь, к твоему родственнику проявят снисхождение. Если наймешь ему хорошего адвоката, может обойтись условным сроком. Впрочем, юристы понадобятся многим. Вера, наверное, тоже легко отделается, а вот парочке Стефания — Ростислав достанется по полной программе. И мне их совершенно не жаль. Насколько я знаю, ближайшая подруга Тефи, Галина, временно переехала в квартиру Гусевых, она заботится об Игоре. Ювелиру сейчас не просто, он разом остался без жены и матери. А вот Кириллу все по барабану. Знаешь, какой вопрос задал этот мажор, узнав об аресте Стефании Теодоровны? «Может, мать, находясь в тюрьме, дать мне доверенность на использование ее счетов и на ведение дел в Интернет-магазине?»

— Мда, — крякнул я, — трепетный мальчик.

— Ему обломилось, — радостно уточнил Воронов. — Все дела Гусевой будет теперь вести Галина.

— Почему Игорь оказался на шоссе возле тропинки, ведущей к сторожке? — задал я последний оставшийся у меня вопрос.

Макс пожал плечами.

— Я спросил его о том же. Но ответить Гарик не смог — он на самом деле потерял память после того, как его сбила машина. Вероятно, ювелир, вернее, тогда еще стоматолог, по своей привычке отправился кататься, захотев побыть в одиночестве и чисто случайно заехал в тот район. Это единственное объяснение, которое я могу дать. Только, к сожалению, мы вряд ли когда-нибудь узнаем, правильно оно или нет.

Эпилог

В день, когда Полину выписывали из больницы, у меня было много хлопот.

Татьяна, увидев в палате дочь, которая весело закричала: «Мамочка, ты привезла, как я просила, большую сумку? У меня тут скопилось много всяких подарков от дяди Вани», — разрыдалась в голос и убежала.

— Не пугайся, — сказал я девочке, — мама плачет от радости.

— Знаю, — засмеялась Полина. — А где папа?

— Его с работы не отпустили, — соврал я. — Илья нашел хорошо оплачиваемое место, но там строго с дисциплиной. Давай соберем вещи. Потом ты попрощаешься с докторами…

— Торт! — перебив, занервничала Поля. — Дядя Ваня, ты его принес? Нельзя традицию нарушать, здесь всегда врачам и медсестрам при выписке сладкое дарят.

— Сейчас притащу, — пообещал я. — Посиди пять минут спокойно.

Полина понизила голос.

— А можно маме про эффект Шнеерзона и про мою изменившуюся линию жизни рассказать? Смотри, какая она теперь…

Девочка подняла руку, растопырила пальцы, и я увидел розовую ладошку с четкой длинной, светло-коричневой полосой, спускавшейся широкой дугой к запястью.

Я сел на кровать около ребенка.

— Поля! С тобой случилось чудо, больничная фея вознаградила тебя за терпение, ты теперь знаешь, что проживешь много-много лет. Но другим детям не стоит…

— Я про маму спросила, — остановила меня Поля, — про ребят понятно, я ни перед кем не похвасталась.

Я обнял девочку за плечи.

— Татьяна когда-нибудь переживала, что у тебя короткая линия жизни?

Полина хихикнула.

— Не-а. Мамуля об этом не думает, она хиромантией не увлекается.

— А ты ей расскажешь про эффект Шнеерзона, — продолжал я, — и она узнает про какие-то знаки у дочки на ладошке, испугается… Медсестра предупредила тебя, что спустя пару недель линия жизни станет прежней?

— Да, — кивнула Полина. — Ирина Львовна и доктор объяснили: эффект Шнеерзона появляется на месяц-два, не больше. Затем рука принимает прежний вид, но гарантия того, что я проживу более ста лет, остается. И врач тоже, как и ты, велел мне помалкивать, никому о произошедшем не говорить.

Я погладил малышку по голове.

— Ты умная девочка, начитанная. А твоя мама… Она очень хороший человек, любит тебя, мужа, готова ради вас на все, но, прости… э…

  109  
×
×