Тайная связь его величества

Мой друг-следователь стал рассказывать, что еще узнал о Пименовой…

Ректор института любит организовывать экскурсии. Студентов сажают в автобус, и они едут, допустим, в Суздаль. В пятницу группа заселяется в гостиницу, суббота-воскресенье посвящены осмотру музеев и достопримечательностей, а затем назад в Москву. Преподавательскому составу очень не нравятся подобные поездки, отели в провинции оставляют желать лучшего, за студентами нужен глаз да глаз, поэтому все, как могут, отлынивают от участия в этих мероприятиях. Единственным человеком, всегда с радостью соглашавшимся сопровождать ребят, была Пименова. Она тщательно готовилась к путешествиям, знала о местах, куда группа направлялась, даже больше профессиональных экскурсоводов.

Валерию уважали, но ни у кого не было с ней близких отношений, к себе в гости она коллег не приглашала, о ее личной жизни им ничего не известно.

Один раз Эмма Соломоновна, заведующая кафедрой политологии, столкнулась с Пименовой в концертном зале «Симфония», и та почему-то смутилась. Однако беседовала с дамой вежливо. Дамы вместе приблизились ко входу в зал, и пожилая капельдинер, стоявшая у дверей, воскликнула:

— Лерочка, рада вас видеть! Вы болели, да? В субботу не приходили. Арсений Шульгин прекрасно играл. Жаль, пропустили его выступление, совсем юный пианист, но очень одаренный.

Эмма Соломоновна не сумела скрыть удивления.

— Вы постоянно посещаете концерты?

— Люблю классическую музыку, — после короткой паузы призналась Пименова.

И тут прозвучал звонок.

— Пошли скорей, — засуетилась Эмма Соломоновна. — У вас какой ряд? Мое место в пятнадцатом.

— Мне удалось приобрести билет в ложу, — пробормотала Валерия.

Эмма Соломоновна переспросила:

— В ложу? Не знала, что туда может попасть обычный слушатель, думала, там сидят исключительно гости директора.

Пименова промямлила:

— Я завела знакомство с кассиршей, она посоветовала мне приходить за час до начала концерта, тогда снимается бронь с ложи.

Женщины разошлись, Валерия на самом деле села на привилегированное место. В антракте она не пошла прогуливаться по фойе — похоже, не желала продолжать беседу с завкафедрой политологии. То, что бывшая спортсменка оказалась меломанкой, постоянной посетительницей зала «Симфония», стало единственной информацией о личной жизни Валерии Алексеевны, которую удалось нарыть сотруднику Максима.

Воронов начал тщательно проверять биографию Пименовой и неожиданно выяснил интересную деталь. У женщины, которая по пожарной лестнице залезла на кухню Гусевых, действительно не было детей, и замуж она официально не выходила, а ее отец, бывший военный, на самом деле давно скончался от сердечного приступа. А вот мать, Надежда Васильевна, жива. Макс связался с ней и сообщил о внезапной кончине Валерии. Подробностей о гибели дочери он пожилой даме по телефону сообщать не стал, сказал, что ему необходимо лично поговорить с ней, и попросил разрешения приехать. В ответ раздались частые гудки. Макс решил, что подвела связь, набрал номер заново и услышал:

— Чего надо? Отвали! У меня нет детей!

А потом снова зазвучало: ту-ту-ту.

Только тогда следователь сообразил: телефонная компания ни при чем, бывшая учительница оба раза, прервав разговор, швырнула трубку. Похоже, известие о кончине дочери произвело на мать шокирующее впечатление.

— Некоторые люди от сильного стресса впадают в агрессию, — прервал я Воронова. — Но чем я могу помочь в данной ситуация? Пожилой даме требуется профессиональный психолог.

— Ваня, искать душеведа времени нет, и его консультация Пименовой-старшей бюджетом не предусмотрена, — забубнил мой лучший друг. — Ты мастер по разговорам со старухами, они на тебя хорошо реагируют — откровенничать начинают. Да, да, ты умеешь их обхаживать. Я такого дара лишен начисто, никогда не нравился божьим одуванчикам, они в моем присутствии чаще всего злятся. А нам сейчас важна любая информация о Валерии. Понимаешь?

— Ладно, — согласился я. — Значит, сначала к трем еду к Стефании, осматриваю вместе с ней квартиру, отвожу ее домой и мчусь к матери Пименовой. Сбрось мне эсэмэской ее адрес.

— С меня бутылка коньяка, — пообещал Максим.

— Так дешево не отделаешься, — пригрозил я. — Спиртное я и сам купить могу, должок за тобой останется. Когда понадобится, я вспомню о нем и потребую погасить.