Цвет боли: бархат

Надо позвонить Дагу, узнать, как он, чем занимается… Но не сейчас, нет, потом, когда обида совсем забудется, а у нее появится законный повод для гордости за раскрытые дела. Пока таковых немного, потому что к ним приходят сплошь подозрительные супруги с просьбами выяснить, отчего это их мужья (жены) так счастливы в последнее время.

За несколько месяцев работы агентство вполне успешно «рассекретило» четверых мужей, гулявших налево, одного тайного игрока и двух дамочек, искавших приключения на свой анус, потому что их мужья не желали пользоваться вторым отверстием или делать куннилингус.

Впечатляющие достижения, нечего сказать!

Фрида старалась не думать о том, что вовсе не ради такой бурной деятельности открывала свое агентство. Оставалось надеяться, что найдутся настоящие дела. Конечно, надеяться, что кто-то совершит убийство или другое преступление только ради того, чтобы Фрида сумела его мастерски раскрыть, не слишком благородно, но ведь преступления все равно совершаются, почему же раскрывать их обязательно должна полиция?

Гибель Аники Флинт была тем самым так необходимым для Фриды Волер преступлением, но интуиция подсказывала, что ничего тут не выйдет. Нет, не потому, что она не сумеет разобраться, а потому, что ничего нет. Одними подозрениями странной дочери погибшей Аники дело с места не сдвинешь.

А может, Петра права и ей стоит познакомиться с Лили? Ведь почему-то дочь подозревает любовницу отца?

Фрида позвонила Лили, та звонку не удивилась:

– Я знала, что вы ко мне придете.

– Петра вас предупредила?

– Петра предупредила? Скорее опередила… Но я сейчас не дома, приеду завтра.

Фриде, как любому следователю, очень не нравились вот такие неожиданные отсутствия, которые оказывались для подозреваемых кстати, но что она могла поделать?

– А где вы?

– Чищу перышки на СПА-курорте. Это ваш телефон? Повторите свое имя, пожалуйста, я не запомнила.

– Это мой телефон, и зовут меня Фрида Волер. Я вам сама позвоню завтра. На случай, если вы снова забудете.

– Договорились.

Голос молодой, задорный, не похоже, что Лили переживает из-за гибели Аники Флинт, а еще – что она чего-то опасается. Фрида невольно подумала, что либо женщина ни в чем не виновата, либо давно замела следы.

Но у нее не оставалось выбора, придется ждать, когда красотка вернется с чистыми перышками. Ох и компания вокруг этой Аники Флинт! Муж, не успев похоронить жену, уже вовсю липнет к совершенно чужой девушке (слава богу, Бритт не успела действительно врезать ему в пах, с нее станется), дочь спокойно взирает на любовницу отчима, а эта любовница отдыхает, нимало не сокрушаясь о смерти соперницы. Или они все же не были соперницами?

А в клинике и вовсе заняты сокрытием мелких финансовых нарушений, но никак не гибелью владелицы, даже операции и процедуры не отменили.

Кстати, пока нет Лили, нужно сходить в клинику и побеседовать с врачами и медсестрами, работавшими непосредственно с Аникой.

Вечер тянулся неимоверно медленно, хоть спать ложись в семь часов. Фрида и сама не могла бы объяснить, почему ей стало так тошно. Просто у всех свои семьи или возлюбленные, свои дела… секс, наконец, а у нее?

Позвонила Магнусу, намереваясь хотя бы пригласить его на кофе, но тот явно был на какой-то вечеринке, орал в трубку:

– Что?! Что-то срочное?

– Нет, Магнус, нет. Все нормально.

– А… ну, тогда завтра, ладно?

– Да, конечно.

В трубке женский смех….

Вот и Магнус «при деле»… Только она одна.

Нет, Фрида вовсе не ханжа, не зануда и не синий чулок, она нормальная молодая женщина. Только так получилось, что все приятели студенческих лет остались приятелями, секс с ними не затронул глубины души, а единственный человек, в которого она влюбилась еще на втором курсе – Даг Вангер, напарник отца, – стал ее собственным напарником, но потом и это рухнуло.

За год работы рядом с Дагом и год, прошедший после ее ухода из отдела, у Фриды даже секса не было. Она развлекала сама себя, но… Не раз думала о том, чтобы попросту заказать себе что-то из секс-шопа или вообще зайти в магазин. Бритт заходит спокойно…

Наверное, живи Фрида дома с матерью и сестрой, как раньше, или будь у нее невпроворот работы, могла бы не задумываться над вот таким одиночеством, но подруга умчалась к своему парню, приятель-сосед на вечеринке, а она одна, и заняться попросту нечем.