Цвет боли: черный

Тягуче, нудно, вязко… Просидела у них меньше часа, а показалось, все пять! Теперь я была согласна с Ларсом по поводу флешки: отдать ее вот этому Вангеру, значило просто выбросить в контейнер для мусора. Он и просмотреть-то соберется через пару месяцев.

Интересно, что же все-таки Ларс там увидел? Зря я не посмотрела. Видно, Марта знала много опасного, если поплатилась за это знание жизнью. Тогда зачем знать это мне?

Вдруг основательно засосало под ложечкой, но не потому что была голодна, а от чувства опасности. Анна знала, что флешка у меня. Знал и Улоф. Они на свободе и в потерю флешки не поверили. Ларс в Оксфорде, но я-то здесь. И если Белый Медведь до меня доберется, спасать будет некому.

Мелькнула мысль вернуться и все рассказать Вангеру, но я постаралась задушить эту идею на корню. Чем больше буду бояться, тем уязвимей стану.

От Управления до нашего дома два шага в буквальном смысле слова – два квартала. Потому основательно обдумать ситуацию я не успела. Бритт встретила, тревожно вглядываясь в лицо:

– Ну что?

Посоветовала позвонить Ларсу. Конечно, я бы позвонила и без ее совета.

Ларсу мое настроение не понравилось:

– Линн, постарайся выбросить из головы любые мысли о флешке. Все подвешивание – это откровенная глупость Паулы, больше такого не будет. Кроме того, они понимают, что мы могли передать материалы Вангеру. Я очень жалею, что вообще сказал тебе о флешке и ее содержании.

– Ничего ты мне не сказал. Я же не знаю, что там.

– Вот и не нужно. Крепче спать будешь. Не было никакой флешки и никакой информации.

– Ларс, мне пришлось сказать о квартире на Эстермальмсгатан.

– Это не секрет и не противозаконно. Успокойся. Хочешь, я заберу тебя в Оксфорд?

– Нет, у меня тоже скоро занятия. Я вынуждена догонять из-за смены программы.

– Хорошо, учись, ты же у меня умная девочка. И перестань трусить. Ты ни Пауле, ни этому Белому Медведю не нужна.

Конечно, Ларс пытался меня успокоить, но удалось плохо. Пока говорила с ним, все казалось легким и радужным, ну кроме одного – того, что он в Оксфорде, а я в Стокгольме, а стоило положить трубку, сомнения и опасения нахлынули снова. Чертова Анна-Паула, чтоб ей сдохнуть!

Бритт мои сомнения почти поддержала. Выход нам обеим виделся один: поймать эту дрянь и… ладно уж, отдать Вангеру. Только где ловить, совершенно непонятно.

– Давай съездим в Бюле? У тебя есть ключ?

– Ключ есть, но там эти эксперты все обползали с лупами.

Съездили бесполезно, разве что почистили снег перед домом да пообщались с соседкой, той самой, что вызвала полицию. Она все порывалась обсудить факт немыслимо возросшей преступности в Швеции обстоятельно, особенно напирая на то, что виноваты «эти иммигранты». Отделаться удалось с трудом…

Сумерки при ясном свете

– Фрида, давай, попробуем все разложить по полочкам еще раз, – Вангер явно испытывал облечение после ухода Линн Линдберг. Почему? Просто чувствовал: девушка считает, что они теряют время впустую.

– Сходить за кофе?

– Нет, не стоит.

– Тебя раздражает эта девушка?

– Скорее я ее.

Глаза помощницы загорелись лукавым огнем:

– Разве это впервые, когда пострадавшие или свидетели считают, что мы тут ничего не делаем? Ты словно чувствуешь себя перед ней виноватым.

– Да плевать мне на нее! Давай работать.

Вангер взял лист бумаги и написал на нем «Анна», отвел в стороны пять линий: «Марта», «Улоф», «Курт», «Линн», «Оле». Несколько мгновений сосредоточенно смотрел на свое произведение, а потом вдруг поинтересовался:

– Какого черта она вообще собирала эту компанию? Смотри, Оле она знала и без этого журналистского бардака. Марту тоже. Улоф работает на нее. Не ради же этой Линн?

– Я тоже об этом думала.

– Снимать офис, платить студентам, регистрировать интернет-издание, платить налоги… и все ради того, чтобы подвесить Ларса Юханссона с его подружкой? Причем Свенссон на подружку была зла, хотя сама ее Ларсу и подсунула.

– Ревность?

– Глупости! Фрида, из ревности она взяла с собой в Бюле пистолет…

– Нет, и повесила этих двоих тоже из ревности. Вспомни, что ты сказал сам: петля Юханссона не затягивалась, но, чтобы выпутаться, он должен быть задушить свою подружку.