Цвет боли: черный

Я посмеялась, решив, что такие развлечения мне не грозят ничем. К тому же Ларс позвонил заранее, а не после дегустации. Он словно спрашивал у меня разрешения. Хорошо, что я показала себя понимающей и вовсе не ревнивой. Я не дура и не пытаюсь держать его на поводке, хотя держать Ларса на поводке вообще вряд ли удастся.

Я все понимала, но тосковала от этого не меньше. Он там, а я здесь… Конечно, Ларс звонил каждый вечер, но я чувствовала, что ему некогда, и не злоупотребляла временем.

Если честно, у меня самой была гора работы по подготовке к занятиям, требовалось прочитать или перечитать заново немало произведений, чтобы свободно владеть материалом и учиться делать литературный анализ. Правильно, как можно анализировать то, чего не знаешь назубок?

Бритт выпорхнула из душа с полотенцем, тюрбаном, намотанным на голову, уселась на диван с ногами и, присмотревшись к книге у меня на коленях, хмыкнула:

– Ты хоть не вверх ногами держишь?

Я со вздохом перевела взгляд с окна на страницу и попыталась прочесть хоть строчку из Мопассана, мгновенно убедившись, что прочесть-то могу, а вот понять, что именно прочла, нет.

– Послушай, Линн, нельзя так сильно зависеть даже от того, в кого по уши влюблена.

Она была совершенно права, я это знала, но все равно тоскливо ответила:

– Я и не завишу…

– Ну конечно! Ты все время сравниваешь себя с Ларсом. Ларс умней… Ларс все знает и все умеет… Ларс всего достиг… Скажи еще, что он безумно красив и столь же богат…

– Разве это не так? Он действительно умен, много знает и умеет, о его достижениях говорит приглашение в Оксфорд, а о красоте и богатстве и вспоминать смешно. – В моем голосе слышались не восхищение и не гордость, а слезы.

– Хорошо, разберем по порядку. Богат… Это не его заслуга, а предков, кстати, красота тоже. Много знает и умеет, но разве ты мало? Умен и многого достиг. Что-то я не помню, чтобы тебя кто-то называл дурочкой. А достижения?.. Сколько лет тебе и сколько ему. Тебе двадцать, ему практически тридцать. Через десять лет и ты сможешь стать профессором, если, конечно, не будешь сидеть и ныть, а примешься за учебу.

Я понимала, насколько она права, но понимал разум, а душе хотелось запустить в Бритт хотя бы подушкой, что я и сделала.

Подруга спокойно подушку поймала и швырнула обратно:

– Не имея других аргументов, применяешь этот? Очнись, ты перестала быть собой. Линн, хватит уже ныть и страдать.

– Что я, по-твоему, должна делать? Улететь в Оксфорд или защитить диссертацию?

Бритт уперла руки в бока:

– Ты оставила попытки найти Анну-Паулу? Передала все сведения полиции и успокоилась?

– Бритт, кажется, Ларс прав, если уж не мне, то тебе совсем не следует лезть в то дело. Это опасно.

– Так, во-первых, – подруга уселась прямо на край стола – привычка, от которой я так и не смогла избавить Бритт, – для меня не более опасно, чем для тебя, во-вторых…

– Ну? – Я смотрела, ожидая, что еще она придумает в качестве второго аргумента.

– Во-вторых, какого черта мы теряем время, пока Ларса нет в Стокгольме?! Надо срочно найти эту Анну-Паулу! Звони инспектору.

– Бритт, я не знаю, как в твоих любимых сериалах, но, думаю, полиция Стокгольма вовсе не будет в восторге от моих ценных указаний. Даг Вангер просто не станет со мной разговаривать.

– Скажи, что если они не сделают этого, то мы найдем Анну сами.

– И на следующий день здесь будет Ларс, который просто утащит меня в Оксфорд под мышкой.

– Ну и что же делать, сидеть и ждать неизвестно чего?

Она соскочила со стола, направилась к холодильнику, открыв дверцу, вдруг обернулась ко мне:

– Ведь ты же хочешь ее найти, очень хочешь, я вижу. – Закрыла холодильник, так ничего и не взяв, и вернулась ко мне. – Линн, я понимаю, чего ты боишься. Не того, что можешь пострадать. Ты боишься, что Ларс может оказаться к этому причастен, что как-то завязан на все дела Анны до сих пор. Знаешь, подруга, я вижу, что вы с Ларсом влюблены друг в друга по уши, что это настоящее, мне кажется, он сам настоящий. И тебе нужно разобраться.

– Как?

– Сначала уясни для себя: прошлое есть прошлое, ревновать к их с этой Паулой давним отношениям глупо. Паула она или Анна – все равно, Ларс любит тебя и только тебя.

– Да я не ревную, но он не пускает в это прошлое совсем. И я не понимаю, держит оно его или нет.