Цвет боли: белый

Подписывая бумагу, Бергман вдруг тихо произнес:

– Она уехала. Я был там.

– Я знаю. Видел твою машину у ее дома… – Вангер принял бумаги, не глядя на Микаэля. Они теперь избегали смотреть в глаза друг другу.

– Думаешь, вернется?

– В полицию нет, – вздохнул Даг. – Закончим дело, я здесь не останусь.

– Хорошо.

Хорошего не было ничего, но надо же что-то ответить…

Тени на солнечной стороне

– Линн, не хочешь съездить ко мне в офис?

Я знала, что у Ларса есть офис, но где он и чем вообще Ларс занимается – тайна за семью печатями. О, меня допускают в святая святых?

Или это приз за хорошее поведение во время потрясающего секса?

Таковой только что случился у нас, конечно в комнате боли. Никакой боли там больше нет, зато есть одно сплошное удовольствие.

На сей раз секс был в стиле Бритт – чумовой, то есть подобный смерчу, цунами, безо всяких предварительных ласк. Подруга считает, что только такой и должен быть, если люди любят, все остальное лишь жалкое подобие.

Что с нами обоими случилось, не знаю, но мы едва дотерпели до прихожей. И, стоило захлопнуться двери в квартиру, буквально впились друг в дружку, словно не виделись тысячу лет.

Его и моя рубашки остались валяться в прихожей, джинсы где-то в гостиной, до кожаного монстра в комнате боли мы добрались уже без ничего, а уж что творилось на нем… Я уже даже привыкла быть сверху, почти перестала бояться демонстрировать то, что в действительности чувствую, показать ему свою страсть, свое желание.

Но на сей раз мы менялись местами, словно пытаясь подчинить друг друга, причем каждый норовил оказаться сверху! Это так ново – не уступать, подчинять, а не подчиняться, требовать свое…

– Ах ты так? Ну держись!

Какая, к черту, нежность? Это была борьба, причем нешуточная. Нам не до ласк, мы рвались обладать друг дружкой, нет, не так – взять друг друга. Перекатывались по подиуму, рискуя попросту свалиться с него. Обошлось, но кончили все же на полу…

Когда все закончилось, я все равно оказалась сверху, и это была победа.

Я не пряталась у него на груди в смущении, просто повалилась рядом без сил.

– Что это было?

Ларс заглянул мне в лицо:

– Хочешь повторения?

Вот теперь я уткнулась ему в плечо:

– Не смогу.

– Еще как сможешь. Давай, поспорим, а если проиграешь, выполнишь любое мое желание.

Ну да, это из беспроигрышной серии, потому что я готова выполнять желания этого тирана с утра до вечера, но для порядка я противлюсь.

– Пошли в душ.

Конечно, проиграла. Смогла. В душе смогла. Правда, сумасшествия не было, была нежность, а еще его совет на ушко:

– Вот так и нужно, дорогая. Ты замечательная любовница, только еще не все поняла.

И вот теперь приглашение в его офис.

– Хочу.

– Угу, подожди меня.

Что бы это значило?

Я могла придумать все, что угодно, но только не то, что последовало…

Ларс принес чулки и красивый плащ. Протянул мне:

– Надень.

Стараясь не допустить, чтобы большое полотенце упало с моего тела, я осторожно натянула чулки. Красивые, с хорошей резинкой, я такие не ношу, но почему бы не доставить удовольствие Ларсу. Плащ остался лежать в кресле…

– Туфли?

Да, конечно, но не мешало бы сначала кое-что другое, например, нижнее белье.

Но змий-искуситель приготовил мне сюрприз.

– Нет, только плащ.

– На голое тело?!

– Угу. – Чертенята в глазах корчат мне рожи, даже показывают языки. – Не рискнешь?

С этими словами Ларс просто освобождает меня от полотенца, проверяет, насколько высохли волосы (хвала короткой стрижке, они уже почти сухие) и помогает надеть плащ. Плащ достаточной длины, чтобы прикрыть то, что видеть никому не положено, но наклоняться не стоит.

– Ты хочешь, чтобы я в таком виде куда-то вышла?!

– Ты великолепно смотришься, дорогая. Просто не наклоняйся и никто не поймет, что ты без белья.

– Ларс?!

– Ты проиграла пари.

– И ты заставишь меня раздеться посреди Сергель?

– Глупости. Я никогда не допущу, чтобы тебя увидел кто-то, кроме меня. Ты моя и только моя. Нет, это все для меня. Пойдем.