Сбылась мечта бегемота

– Похоже, Бубнов знал, с кем корешиться, – улыбнулась я.

– Нет, неправильно подумали, – не согласилась Тамара Яковлевна. – Как раз расчетливости в Паше не было. Он тесно общался и с Песковыми, Васей и Ритой, братом и сестрой. Те были не москвичи, приехали из глухой провинции с золотыми медалями поступать, ребята без денег и связей. И Оля Казакова не столичная штучка, нищая совсем, на моей памяти все годы в одних ботинках ходила. В институте много девочек из богатых влиятельных семей крутилось, идешь по коридору – дорогими духами пахнет. Паша, кабы хотел, мог любую подцепить, но он товарищей не по положению родителей выбирал, а по душевным качествам. Многие пытались к компании Бубнова примкнуть, в особенности девушки. Да и понятно почему – там такие женихи! Красавцы с положением. Но ребята никого к себе не подпускали. В вузе они со всеми общались, в буфет шли большой стаей, на переменах толпой, но после занятий ограничивались только своим кругом. Паша у них за главного считался. Во-первых, он старше на пару лет, во-вторых, лидер по натуре, умел людей очаровывать. У меня особых претензий к компании не было. Помню, они все песню под гитару пели, протяжную, мне нравилась. Там слова такие в припеве: «Мешал, Мешал…»

– «Мишел, май Белл», – промурлыкала я. – Известная мелодия «Битлз», о любви.

– Тихо они общались, – продолжала Леднева, – не пили, не орали. Правда, курили. Я к Бубнову стучала и выговаривала: «Имей совесть, весь этаж задымил. И время за полночь, пора угомониться». Он никогда не спорил, быстро отвечал: «Все, все, Тамара Яковлевна, гости разбегаются». Лентяй был ужасный, но милый, я даже разрешала ему иногда приятелей у себя на ночь оставлять. А вот девушка Пашина, Оля Казакова, та еще штучка была. Аспирантка самого ректора, Виктора Петровича Рязанцева, единственная, кого тот хвалил за ум и трудолюбие. Оля в библиотеке пропадала, над книгами чахла. Как уж они с Пашей в пару сложились, одному богу известно. Но с первого курса вместе ходили. Все знали: Оля лоботрясу и курсовые, и диплом написала, только благодаря ее поддержке Павел сессии на «отлично» сдавал и в аспирантуру попал. Сначала-то оба в студенческом общежитии жили. Пашка вечно с компанией гулял, Ольга над тетрадями сидела. За пару недель до сессии Казакова Бубнова хватает и начинает по программе гонять. На все темы гуляку натаскает, конспекты ему перепишет, и в результате получал Павел прекрасные отметки. Очень Оля его любила, про то все знали. Я им разрешила в одном блоке в аспирантском общежитии поселиться, хотя это вразрез с правилами шло, полагалось или двух девочек, или пару мальчиков селить, но я глаза закрыла – думала, у ребят семья. Ну, не зарегистрировались еще, потом распишутся. А в конце второго года аспирантуры Павел пропал. Но когда он исчез и все к Оле с вопросами приставать стали, она отвечала: «Отстаньте, он мне не муж! Понятия не имею, куда подевался!»

– Бубнов пропал? – уточнила я.

– Очень нехороший тот год был, – поморщилась Тамара Яковлевна. – У меня сестра умерла, молодая совсем, внезапно скончалась. Она в Иркутске жила, хоронить некому, я к ректору: «Виктор Петрович, отпустите, Христа ради». И он, душа-человек, командировку мне оформил, билет я за счет вуза купила, и еще денежек чуток дали. Отсутствовала неделю, вернулась, а в общежитии гудеж – Бубнов испарился. Куда подевался, никто не знает, вещей и паспорта на месте нет, никаких записок, заявлений не оставил. Оля ходит черная, на всех огрызается. Виктор Петрович в клинике с инфарктом. Андрюша Крапивин, сын Эдуарда Семеновича, чем-то серьезно заболел. Никита Рязанцев, единственный ребенок ректора, занятия не посещает, а Заремка, из-за которой… Ой, хотите еще чаю? Экая я негостеприимная. Или лучше кофейку? Купила вчера замечательные конфеты, с шоколадной начинкой.

Чем больше хозяйка говорила об угощении, тем яснее я понимала: назвав имя «Зарема», она перепугалась, очень жалеет об обмолвке, вот и пытается увести разговор в сторону.

Я дождалась, когда собеседница сделает паузу, и спросила:

– Кто такая Зарема?

У Ледневой дернулось веко.

– Да уж и не помню сейчас. Какая-то девчонка, вроде с компанией Бубнова корешилась. Я же вам говорила: вокруг Паши золотые детки собирались, лучшие женихи, почти все студентки, да и аспирантки мечтали с Бубновым отношения поддерживать, понимали, что никогда им на себя внимание Никиты Рязанцева или Андрея Крапивина не обратить, если просто в коридоре им глазки строить. А вот ежели в их тесную компашку внедриться… Зарема – одна из студенток, ничем не примечательная дурочка. Больше ничего про нее не помню, ни фамилию, ни где жила.