Сбылась мечта бегемота

На предложение Гены прислушаться к рекомендации врача и не поить мужа настоем Алина возразила:

– Какой вред от растений? Я верю в народную медицину. Китайские целители самые мудрые. Андрей крепко спит, не тянется к бутылке. Зачем слушать неопытного парня, который только из института выпустился? Неужели он умнее тех, у кого за плечами многовековые знания?

Геннадий махнул рукой и не стал спорить с Алиной. Подумал: содержимое пакета пахнет сухим сеном и, вероятно, им и является. Полицейский мог насторожиться, увидев, что Андрей глотает какие-то неизвестные таблетки. А травы – полная ерунда, решил он.

Выздоравливал Андрей тяжело, несколько дней провел в забытьи. Но симптомов, описанных юным эскулапом со «Скорой», не было. Наконец Крапивину стало легче, он встал на ноги, начал работать.

И вот теперь он, не прикасающийся несколько месяцев к бутылке, завел речь о привидении.

Глава 26

На расспросы Геннадия и Алины хозяин квартиры с большой неохотой признался:

– Я сегодня своего отца увидел. Привез выполненный заказ в фирму, где сейчас работаю, вошел в кабинет шефа и обомлел: за столом папа сидит. Он совсем не изменился, улыбался по-прежнему. Как всегда, в костюме с галстуком. И сказал: «Привет, Андрюша!» Я сначала офигел, потом ответил: «Здравствуй, па. Только… ты же умер». Он захохотал: «Да вот вернулся. Услышал, что тебе плохо, и хочу помочь. Можешь ничего о себе не рассказывать, я все знаю. Принес тебе, сынок, лекарство от водки». И большую красную таблетку показал. Я стою, моргаю, руки-ноги вроде как веревками стянуло, ладони вспотели. Отец снова заговорил: «Принеси воды из кулера, что в коридоре стоит. Примешь пилюлю и навсегда от алкоголизма исцелишься». А я гляжу и понимаю: губы у него не шевелятся, голос не извне идет, прямо в моих ушах рождается. Папа умный, сразу понял – сын в шоке и улыбнулся: «Ступай, не бойся. Услышал Господь твои молитвы, решил помощь тебе послать. Надо лекарство проглотить. Если съешь, сегодня вечером домой приду и тебя с собой заберу». Я возьми да и спроси: «Куда заберешь?» Отец удивился: «Неужто не понятно? К нам с мамой. Здесь хорошо, тихо, птицы поют. Но сначала надо всем рассказать, что в тюрьме случилось. Выйти на площадь и прокричать». Тут мне словно под колени доской стукнуло и ноги подкосились. Открываю глаза – сижу на полу, рядом начальник, трясет меня: «Вам плохо? Что случилось?» Я у него спросил: «Где Эдуард Семенович? Он тут за столом сидел». А шеф в ответ: «У нас не работает человек с таким именем. Вы хорошо себя чувствуете?» Тут я про таблетку вспомнил, подумал, что уронил ее, давай искать. Но не нашел. Получил за заказ деньги, приехал домой, выпил травяного чаю и слышу – шаги в квартире, кашель. Но не папин. Значит, это он пришел, не отец!

– Кто? – спросил Гена.

– Он обещал, если мы проболтаемся и правду расскажем, глаза выколоть, язык отрезать. Он может, он все может, ему большая власть над людьми дана… Я боюсь! Он пришел! Потому я и спрятался.

Крапивин зарыдал.

Алина с Геной уложили больного в кровать. Да, похоже, у него осложнение после гриппа.

В тот день следователь и его гражданская жена остались ночевать на Остоженке. Наутро Андрей выглядел стопроцентно здоровым человеком, о призраке не заговаривал, сел к компьютеру, взялся за работу.

А через день вечером Алина опять обнаружила его в чулане, выслушала бессвязную речь. Стало ясно: Крапивин серьезно болен психически, надо искать хорошего врача.

В среду Алина забежала к Андрею в обеденный перерыв, хотела сварить ему куриный суп. Прошла в просторную кухню-гостиную, поставила на стол пакеты с продуктами и спросила у законного мужа, который молча сидел на диванчике:

– Чего ты такой мрачный?

Тот вскочил.

– Ты пришел!

Алина вначале не обратила внимания на то, что он к ней обратился как к мужчине, и мирно сказала:

– Цыпленка купила, хочу лапшу сварить.

– Лапшу? – в ужасе повторил Андрей. – Лапшу! Вы пришли! Нет! Никогда! Не хочу! Нет! Нет! Не надо меня на лапшу резать!

Алина попятилась. Никогда даже у пьяного в лоскуты Андрея не было лица с таким выражением. Обида, злость, страх, отчаяние, ужас – эмоции Крапивина считывались как текст, напечатанный черным шрифтом на белом листе бумаги. Впервые Алина испугалась своего законного супруга. А тот вскочил, распахнул окно и, крикнув: