Записки prostitutki Ket

— Приезжай, милый, я очень хочу, — воркую я, прижимая трубку плечом и помешивая варящуюся на плите кашу с молоком.

— Тебе понравится! Я так умею трахать — ты за мной потом бегать будешь!

— Давай, милый, я тебя очень жду.

И кладу трубку.

Такие обычно не доезжают.

— Детка, — я, удивленная, выхожу его встречать, а он гордо смотрит сверху вниз. — Детка, я покажу тебе сейчас, как нужно трахать женщину.

В парадной он всей пятерней смачно хватает меня за попу, и я подпрыгиваю от неожиданности.

— Хочешь меня! Хочешь, вижу, ах ты моя сладкая! Я тебя сейчас так затрахаю, ты еще просить будешь, чтобы я перестал. Ты уже мокрая? — горячо шепчет он прямо мне в ухо.

— Мммм, — мурлычу я, — конечно, милый!

В коридоре он отдает деньги и, еще не успев снять куртку, игриво зажимает меня у стенки.

— Ты меня чувствуешь? Чувствуешь, какой он большой? Уууу, сейчас я тебя буду трахать, как тебя никогда не трахали!

В штанах у него определенно что-то шевелится. Не так чтоб очень много.

— Милый, — игриво постанываю я, — давай в душ, а я буду ждать тебя в кроватке.

— Ты готова? — кричит он, выходя из ванной. — Сейчас ты у меня узнаешь, что такое настоящий трах!

Он заходит в комнату голый и с мечом наперевес.

— Мммм, какой красивый… — томно говорю я, беру его в руку, и…

Блин, вот только чистила ковер. Ну что за люди!

Герой-любовник стоит, глазами кота из Шрека смотрит на меня, на ковер, опять на меня и говорит:

— Ой…

Уууупс! Не-до-нес. Рас-плес-кал.

— Ничего, милый, — мурлычу я. — Бывает.

(Мамочки, только б не заржать, только б не заржать — «трахать буду-буду трахать!»)

— Ты понимаешь, у меня… я вот… вот я… это… ну… так… вот… — смущается он.

— Все в порядке, милый, — успокаиваю я, — у всех такое бывает. Сделать кофе?

За кофе он хватается, как за соломинку, и с мрачной сосредоточенностью сопит, уткнувшись в чашку.

Через десять минут герой явно оживает, забывает горечь неудач и решительно рвется в бой.

— Ну что, детка, ты готова? — говорит он мне тоном искушенного мачо-мена, испробовавшего за последнюю неделю двадцать женщин, прыгнувших к нему в постель после дикой конкуренции.

(Еххху! Мой дорогой ковбой…)

— Ну давай, сейчас я покажу тебе, что такое настоящий секс! — Где-то я уже это слышала, а он, кажется, забыл. — Сейчас ты будешь просить меня, чтобы я прекратил! — решительно заявляет он и хватается за меч.

Я кошу под верного оруженосца и готовлюсь подержать оружие.

— Нет, детка, — отстраняет он меня. — Ляг и покажи мне, как ты себя ласкаешь.

Дурное дело нехитрое; я ложусь и, согласно купленным билетам, показываю ему, как город ждет победителя.

— Давай! — подскакивает он через минуту, на ходу продолжая передергивать затвор.

— Как я тебя сейчас трахну! Я тебе сейчас так засажу, как я тебя сейчас оттрахаю! — рычит он, пока я натягиваю резинового друга.

— Давай, давай, становись раком, я тебе сейчас покажу! Ууу, сучка, тебя так еще никто не имел! — вопит он, штурмом берет город… полшага от ворот… иии…

Дамы, салют в вашу честь!

Делов-то. На секунду.

(Катя! Катя, держи себя в руках, не похрюкивай в подушку!)

А маладееец!

— Ну… я это… пойду, наверное… — спустя еще минуту говорит мне герой-любовник, упорно глядя куда-то в испорченный ковер.

— Хорошо, милый, приходи еще, — воркую я и думаю, сказать ли ему на прощание: «О мой мачо, ты был великолепен, так меня еще никто не имел…»

Молчу из человеколюбия.

Чего уж…

Автопилот

Ну вот да — праздники нашего человека подкашивают.

Причем часто в самом прямом смысле слова.

Началось все банальнейшим, в общем-то, образом.

Я только приехать успела. У мамы отмечала Новый год.

Позвонил, веселенький такой, поздравил первым делом, счастья-здоровья-денег нажелал, ввернул мимоходом, что от Петровича (ну да, ну да, будто они мне по отчеству представляются, а по пиписькам я их пока не разбираю — Петровичи они или Иванычи. Вот Хаимовича или Авраамовича еще бы, может, как-то отличила, а Петровича — ну никак).