Вавилонский голландец

– Несколько книг. Ах, к сожалению, я почти не помню их. Отчетливо вспоминается только сборник сказок с большими цветными иллюстрациями.

– Можете ли вы еще что-нибудь сказать об этой книге? Как она выглядела? Какие именно сказки? Что за иллюстрации?

– Классические сказки. Про Ганса и Гретель, про Крысолова, про русалочку, про пирата… Да, постойте! Я еще помню книгу с морскими приключениями. Я любил воображать корабли, всякий раз другие. Людей, которые плыли на этих кораблях. Их характеры и судьбы.

– Прекрасно. Вы хотели бы найти те самые издания или вспомнить сами истории?

– Я был бы рад увидеть книги своего детства. Хотя вспомнить истории, мне кажется, даже важнее, – неожиданно для себя произнес Александер. – В конце концов, это то, что воспитало меня. Заложило, так сказать, основы.

– Я правильно понял, что вы хотели бы обратиться к истокам своей истории?

– О да, это самое главное мое пожелание.

Тут юноша произнес совсем странное:

– Тогда вы можете взять любую книгу, это не имеет никакого значения, – и, видя изумление господина советника, пояснил: – Прочитайте ее внимательно, задумайтесь, о чем она. Попробуйте сформулировать сокровенный смысл прочитанного одной-единственной фразой, в крайнем случае – двумя. Это и будет основа вашей собственной истории. Любая из книг – это одна и та же книга, одна и та же история. Она принимает самые разные формы, но неизменна по сути. Выбирая книгу, мы выбираем форму, но не смысл того, что собираемся прочитать. Вы утверждаете, что вам важно вспомнить истории, которые вы читали, а не книги, которые вы держали в руках. В этом случае примите мой совет, возьмите любую книгу. Если же вы все-таки ищете какое-то определенное издание, то мы будем рады вам помочь.

Александер подумал, что его преследует злой рок. Второй сумасшедший за два дня, невероятно!

Он поспешно откланялся, пообещав прийти завтра, и практически бежал с корабля.

А вслед ему летел голосок Анны, беспечно напевающий:

• – До-ре-ми-фасоль-асоль,
• Каждый видит тот же сон!

В раздражении и негодовании господин Александер покинул порт и отправился в гости к своему старинному другу и коллеге. Беседы с этим достойным человеком всегда действовали на него отрезвляюще. Там его немедленно провели в кабинет с окнами в сад, затененными от солнца. Пахло цветами, трубочным табаком, дорогой кожей. Гость и хозяин расположились в глубоких покойных креслах. Коньяк был разлит в бокалы, переливающиеся в полумраке, как мыльные пузыри. Друг выслушал сетования господина советника и заметил, что такие места, как порты и вокзалы, всегда притягивают маргиналов и людей с неуравновешенной психикой. Такова статистика. А господину советнику стоит подлечить нервы. Куда это годится, любой портовый бродяжка может выбить его из колеи.

Кстати, уже поспела первая клубника. Не желает ли гость отведать клубники со сливками и обсудить, какие можно предпринять первые шаги для восстановления душевного равновесия? Есть возможность устроить завтра прекрасную прогулку, побыть на лоне, так сказать, природы. Сестра с мужем устраивают пикник в прекрасной бухте недалеко от их загородного дома. Общество будет небольшое, но исключительно приятное и интересное, блюда и вина у сестры всегда выше всяких похвал, господин советник сам уже имел возможность убедиться в этом.

Александер согласился и ни минуты не пожалел о своем согласии.

После коньяка он прекрасно спал, тягостные сны его больше не мучили.

Утро, правда, началось с внезапного испуга, когда он обнаружил на теле какие-то зудящие волдыри. Но потом вспомнил, что накануне ел клубнику. На всякий случай еще до пикника заехал к доктору Ге, и тот подтвердил – да, аллергия, не стоит больше есть эти коварные ягоды. Вполне успокоенный, уверенный в своем благополучии, отправился господин Александер на пикник.

День прошел в высшей степени приятно.

Пикник был чудесный. Отправились в на редкость красивую маленькую бухту, укрытую от посторонних взглядов поросшими разнообразной растительностью скалами. Общество подобралось более чем достойное. Собеседники оказались просто великолепны, вести с ними разговор было истинным наслаждением. В частности, сравнивались основные положения эпикурейства с основными идеями индуизма. Собеседники дружно сокрушались о влиянии Метродора, который к классическим положениям – отсутствие страха перед богами и перед смертью, легкая достижимость блага и легкая переносимость зла – добавил идею плотского наслаждения и тем лишил эту школу потенциала, присущего индуизму. Беседа вышла крайне занимательной.