Вавилонский голландец

Деликатно тренькнул телефон, старомодный аппарат на стене – я даже не заметил его сразу.

– Леон, это Александр. Все еще спят, а я тут в кают-компании, варю кофе, хочешь присоединиться?

Я немножко поплутал, пока нашел вход в кают-компанию, переступил высокий порожек и не сразу увидел Александра – он стоял в дальнем углу, у плиты, сосредоточенно глядя на джезву. Наконец он выключил газ и повернулся ко мне.

– Ну, здравствуй. – Он обратился по-русски. Я с самого начала подозревал, что он мой соотечественник, и слегка опасался, что мы не поладим, но рукопожатие получилось крепкое и искреннее.

Мир оказался, однако, гораздо теснее, чем я предполагал. Александр был не просто из моего города – это-то нетрудно, если вспомнить, сколько там народу. Он заканчивал тот же университет, тот же факультет и ту же кафедру морской биологии, только на семь лет раньше меня. Мы оба были слегка ошеломлены.

Когда в кают-компанию через полчаса зашла Анна, худая, рыжая и не вполне проснувшаяся, я как раз заканчивал рассказ про нашу станцию на Белом море, а Александр ревниво выспрашивал про все перестройки, про новые корабли и про своих однокурсников – двое были в мое время уже серьезными сотрудниками, один занимался систематикой, знал всех моллюсков в лицо и вел у нас морскую практику, к другому я зимой ходил на семинар по математическим моделям. Собственно, с этого и началось мое неуклонное скольжение в математику, объяснил я Александру.

Сам он довольно неохотно говорил о прошедших годах, зато очень оживился, когда Анна принесла с камбуза яичницу с беконом, и мы, усердно жуя, принялись обсуждать нашу новую работу.

* * *

Александр начал издалека. История корабля, как ни странно, была документирована очень плохо. Бортовые журналы хранились в капитанской каюте, но только за последние двадцать пять лет, вместе с сертификатами от лондонского «Ллойда». Ничто в этих бумагах не указывало ни на точный год или место постройки, ни на первого кораблевладельца. Не было также понятно, с каких именно пор корабль служит библиотекой, – во всяком случае, уже в самом первом журнале сообщалось, кратко, но исчерпывающе, что корабль выполняет гуманитарную и культурную миссию, возложенную на него советом попечителей. Суть миссии давно была утрачена, однако совет никогда не требовал отчетов и ограничивался формальным утверждением капитана и стратега, а эти двое имели полную свободу в наборе моряков и сотрудников библиотеки, только должны были посылать раз в три месяца финансовые отчеты, которые всегда принимались и утверждались без комментариев. Трудно было понять даже национальную принадлежность совета, поскольку периодически приходили радиограммы, а в последнее время сообщения по электронной почте, об изменении адреса: то это был Лондон, то Берген, а то вдруг совершенно сухопутный Цюрих.

Капитан и стратег примерно раз в пару месяцев обсуждали за чаем маршрут на следующий период. Капитан обычно внимательно относился к пожеланиям стратега и только иногда неожиданно отказывал в каких-то просьбах, обычно без объяснений – уровень взаимного доверия позволял обходиться без них. Иногда корабль внезапно менял намеченный маршрут, чтобы взять на борт нового члена команды. Всякий раз звучала туманная формулировка: «Мы получили вызов». Александр не очень понимал, как это работает, но не старался разобраться – ему было чем заняться и без того.

Однажды Роберто в очередной раз задумался о происхождении библиотеки. Книги в ней были самые разные – начиная от рукописных пергаментных томов ин-кварто и ин-фолио и китайских свитков эпохи Тан, а может, и более древних. Примерно с эпохи Просвещения собрание становилось более систематическим. Часто можно было встретить довольно много томов одного и того же издательства, например Альберта Магнуса или Бенджамина Франклина. Роберто предположил, что книги эти закупали одновременно, а значит, библиотеке положили начало именно в это время, то есть в конце XVIII века.

Существовала легенда, и всем вновь прибывшим ее рассказывали: дескать, библиотеку основал один богатый человек на склоне лет; он же приобрел корабль. Был он то ли торговцем, то ли промышленником, покровительствовал наукам, много путешествовал и всегда огорчался, наблюдая людское невежество. Так что наилучшим способом потратить деньги он счел именно этот – снарядить корабль, загрузить книгами и мотаться по свету, просвещая население прибрежных городов, приобщая его к радостям чтения. Несмотря на гладкость, легенда опускала несколько важных вопросов: когда жил этот человек, хотя бы в каком веке? Меняли с тех пор корабль или модернизировали все тот же, изначальный? Кто все эти годы управлял делами? Кто и как составлял библиотеку?