Вавилонский голландец

Если выйти за дверь и спуститься на пару ступенек, аккуратно выложенных цветными кирпичиками, то попадаешь сразу в город. Ну, не прямо вот сразу, сперва надо выйти за калитку. Сделать это не так просто. Калитка тяжелая и упрямая. Если тебе в город не очень-то надо, то ты ни в жизнь ее не откроешь, хоть через забор лезь. А за забором – ежевичные кусты, все ноги исцарапаешь.

У нас весь город такой – упрямый и изменчивый, как калейдоскоп. Город не город, а городок, городишко даже. Из конца в конец пешком – минут пятнадцать, а бегом – так и до вечера не управиться. Тут нет ни фонарей, ни указателей, да и улиц как таковых нет. Вот она, вроде бы, есть, ровненькая, уложенная гладкой серенькой брусчаткой, с аккуратными палисадниками по обе стороны. А чуть зазевался, глядь – стоишь на площади, и брызги от фонтана пылью оседают на щеке. Чудеса, да и только. Впрочем, тут такому никто не удивляется, у нас это в порядке вещей.

Бывает, выйдешь утром в булочную, а попадешь в каморку к сапожнику Стурле. Вот и славно, заберешь отцовские туфли, подбитые новенькой тугой резиной. Стурле заулыбается, всплеснет руками:

– Да кто же ты у нас будешь? Да неужто внучка моряка Ёвина? Да когда же ты так подрасти успела? Дай-ка вспомню, как тебя зовут…

– Сулья, – говоришь и улыбаешься.

Трамонтан (от лат. trans-montes) – свежий, но холодный северный ветер типа боры и мистреля, сопровождающийся хорошей погодой. Над пологими берегами приобретает черты фена. Иногда достигает силы бури.

Городок наш называется Фруйен, и фруйенцы – очень улыбчивый народ. Они просыпаются с улыбкой и с улыбкой засыпают. Они улыбаются, читая утренние газеты, запуская в небо голубей, расчесывая детишкам непослушные кудри. Даже ругаются они, улыбаясь.

Наш город облюбован ветрами. Они чувствуют себя здесь хозяевами и носятся вдоль стен и заборов туда-сюда, забираются во все щели, заглядывают в дома, воруют белье с веревок, обрывают листья, свистят, поют, воют. Фруйенцы знают их все по именам. И если в городе совсем тихо – ждать беды. Но совсем тихо, к счастью, не бывает. Поэтому всегда есть работа флюгерам и дворникам.

День тут начинается поздно, а заканчивается рано. И все всё успевают.

Наверное, я одна в городе просыпаюсь в пять часов утра. И только когда сплю в родительской комнате, то позже. Все потому, что мои окна выходят на восток и мне первой солнце забирается под ресницы. А зашторивать окна у нас не принято. Я сладко потягиваюсь и достаю из-под подушки книгу (я даже сплю плохо, когда под подушкой никакой книги нет). И вся моя комната, и вся улица, и весь Фруйен пропадают куда-то в два счета. И пока солнце не поднимется достаточно высоко, чтобы разбудить молочницу с ее настырным колокольчиком, я путешествую по дальним странам – то бесстрашным корсаром, то благородным рыцарем, то капризной принцессой, то уличной танцовщицей… И ничего прекрасней этого на свете не бывает.

– Давай сошьем для Сульи занавески, – говорит отец. – Пусть поспит подольше.

Но мама отвечает, что света должно быть много. И это правильно, я считаю. А глазеть на нас все равно некому, наш домик выше всех на пригорке. По вечерам из моего окна мне лучше других видно звезды, особенно вон ту, яркую. Дедушка говорил, что ее зовут Сириус из созвездия Псов. Для моряков это очень важная звезда.

Иногда мне жаль, что я разучилась спать днем, ведь именно днем мне снилось море. Море, которого я никогда не видела.

Лебеччо (итал. lebeccio) – юго-западный теплый и сухой ветер, является также причиной летних и осенних дождей на склонах гор. На море он поднимает зыбь, опасную для рыбачьих судов.

Мою маму зовут Гру Битэ. Дедушка был знатным шутником и своих дочерей назвал Гру, Тру и Фру.

Фру – в честь нашего города. Тру – в честь Труэльской битвы. Гру – в честь грушевого дерева, под которым когда-то познакомился с бабушкой.

Тетушка Тру вышла замуж и уехала в Геврон. Она не приезжала давным-давно, но передавала приветы со стариком Йегваном, который возит черепицу. Иногда мама пишет в Геврон письма и отправляет их с почтовыми голубями, когда нет сильного ветра. Здесь все так делают. Почтальон у нас есть, но он никогда точно не знает, когда попадет по указанному адресу. Поэтому газеты мы получаем с опозданием в несколько дней, а то и недель.

Тетушка Фру работает в книжной лавке и живет там же – в двух комнатках на втором этаже. Во Фруйене всегда наверняка можно попасть только к себе домой: куда бы ты ни шел, дорога домой всегда отыскивается сама собой. Поэтому все работают там, где живут.