Вавилонский голландец

Ждать пришлось недолго. Вскоре началась церемония передачи ванны законным владельцам. Два матроса подкатили дырявый чугунный артефакт на телеге. Вышедший следом Сильвер (сейчас он опять был одноногий) торжественно объявил:

– Экипаж «Морской птицы» гордится тем, что именно ему выпала высокая честь вернуть представителям Российского государства ванну с эскадренного миноносца «Грозный», затонувшего у берегов Новой Земли десятого октября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, находясь в двухстах сорока метрах от эпицентра подводного взрыва, произошедшего в ходе испытаний торпеды с ядерным зарядом! Ванна была найдена нами в тысяча девятьсот восемьдесят втором году на побережье Норвежского моря. Уровень радиации в норме.

– Клоуны! – фыркнул Кузнецов.

– По морской традиции, – продолжил Сильвер, – предлагается отметить это славное событие распитием бутылки рома! Ром отменный, господа, еще из пиратских запасов!

– Ну клоуны! Пираты… Вам, знаете, еще попугай нужен, для полного фарса.

Не успел представитель государства произнести эти слова, как тут же откуда ни возьмись выпорхнул большой белый какаду, уселся ему на плечо, крикнул противным голосом: «Пиастры! Пиастры!» – и улетел, украсив скучную серую ткань официального костюма своим птичьим автографом. Матросы меж тем готовили лебедку, чтобы спускать ванну на катер.

– На хрена она нам? – вполголоса спросил Кузнецова один из сопровождающих.

– Пусть будет! – ответил тот. – Перед начальством хоть чем-то отчитаться надо? А дальше – будем думать.

– Приятно было познакомиться, господа, – сказал Кузнецов, прощаясь. – Уверен, что наше знакомство в самое ближайшее время продолжится.

– Очень хотелось бы надеяться, – ответил Павел. – Библиотека «Морской птицы» всегда открыта для посетителей. В этом и заключается наша гуманитарная миссия. Только вот как долго вы разрешите нам находиться у ваших берегов?

– О, с этим никаких проблем! Вся российская акватория – в вашем распоряжении!

– Большое спасибо! До свидания!

– До скорого.

На закате все корабельное общество собралось на палубе. Артем давно уже утратил способность запоминать имена, а его все знакомили и знакомили с членами экипажа и сотрудниками библиотеки. Прямо на палубе расставили и накрыли столы… В этом вавилонском столпотворении, смешении языков и круговерти лиц Артему сколько-нибудь вразумительно удавалось воспринимать лишь Рената. А тот весь вечер горячо агитировал его остаться жить на «Морской птице». Очень скоро Артем понял, что возражать сегодня бесполезно и просто старался по мере сил поддерживать нейтральный разговор. А позже удрал в свою каюту и заснул как убитый. Но среди ночи вдруг проснулся. Снаружи доносился какой-то непонятный скрип. Артем вышел на палубу. Оказалось, что это скрипит такелаж. «Морская птица» была трехмачтовым парусником! На свежем ветру она летела по волнам на полных парусах. Над головой ночное небо, вокруг – темные воды до самого горизонта. И никаких огней Новороссийска… Что еще за сюрпризы? Мы что, в открытом море?!

– Любуетесь? – раздался голос за спиной.

Артем вздрогнул и обернулся. Это был капитан.

– Где мы? Мы ушли из Новороссийска?

– Не беспокойтесь. К рассвету вернемся. А сейчас… «Морская птица» резвится. Старушке тоже надо иногда отвести душу. Вспомнить молодость. Да, вот какой она была когда-то, в свои юные годы… А знаете, когда у нее разыгрывается фантазия, еще и не такое происходит! Вот погодите, когда мы придем в Лиму, вы увидите, как наша «Птичка» превращается в огромный тростниковый плот!

– А когда мы придем в Лиму?

– Надеюсь, следующей весной… Шли бы вы отдыхать, Артем. До рассвета еще далеко.

Около десяти утра Артема разбудил стук в дверь каюты, сопровождаемый голосом Рената:

– Эй! Ты там как, живой?

В сознании застряло воспоминание о ночном эпизоде. Воспоминание такое яркое, словно все было наяву. Хотя, конечно, подобное могло только присниться. Во-первых, не способен же этот корабль в самом деле превращаться в парусник. А главное, то странное настроение, которое владело Артемом во время разговора с капитаном… Уверенность в том, что он остается на «Морской птице». «Когда мы придем в Лиму…» Какая, на фиг, Лима! Пора и честь знать. В гостях хорошо, а дома лучше. Надо, наконец, отдать эту французскую книгу и возвращаться в Москву. С этими мыслями Артем оделся, умылся и вышел из каюты.