Вавилонский голландец

– Видели на горе аббатство? Вам туда. Подниметесь в музей, там есть сувенирная лавка, вам будет легко ее найти. В правом дальнем углу на стене укреплено овальное зеркало. Вам нужно будет взять в руку одно из писем так, чтобы адрес отразился в зеркале. Затем пройдете через зеркало, дальнейшее не составит вам никакого труда. Имейте в виду, что того моста в семнадцатом веке еще не было, вам понадобится мелочь, заплатить паромщику, – он протянул мне мешочек с монетами, – да, и обязательно оденьтесь поприличнее. Камзол, треуголка, чулки… Что у вас там на ногах? Кроссовки? Уму непостижимо. Разумеется, вам и сейчас не стоило бы в них ходить. Спросите у боцмана приличные туфли с пряжками.

Одевался я с помощью Сандры, шпагу одолжил в корабельном музее: по словам Сандры, мой кортик для семнадцатого века был коротковат. Когда я поднялся к аббатству, я уже совершенно запыхался: туда вела почти вертикальная улица, мощенная булыжником, потом гранитная лестница, которая взбиралась, казалось, на самый верх, а потом еще вьющаяся в траве грунтовая тропа – до самой вершины горы. От подножия аббатства была видна вся бухта – длинный мол с маяком, шлюзы, крытый черепицей город, зеленые сады, стаи чаек. В зеркале я увидел собственное бледное и перекошенное лицо и выбранное наугад письмо в дрожащих руках. А оказалось совсем не страшно. Зеркало было похоже на овальную срезанную снизу вертикальную воду, не слишком мокрую, теплую и уютную. Я прошел сквозь него на негнущихся ногах – и оказался у подножия аббатства. В первую секунду мне показалось, что ничего не изменилось, потом я разглядел разницу: нет рекламных щитов, нет автомобилей, нет антенн, нет длинного мола, а есть каменная гряда, те же черепичные крыши, лес мачт, лошади, кареты, маяк. Могу сказать, что дальнейшее вспоминается, как необычно яркий сон. В Англии разница между столетиями не так уж важна, и моряк с мешком почты не показался никому чуждым, так что я быстро разнес треть почты, пришедшуюся на долю Уитби, по адресатам. Под конец я даже нашел существовавший-таки в семнадцатом веке мост и на сэкономленные деньги купил превосходно изданный экземпляр «Сатирикона» Петрония. Раз уж я занимаюсь латынью, пригодится. Подозреваю, что капитан надеялся на какую-нибудь книжку, раз уж в кошельке оказалось достаточно денег, чтобы ее купить, но, если бы не мост, мне могло бы и не хватить.

В семнадцатом веке аббатство оказалось совершенно пустым. Как я мог вспомнить из школьных уроков истории, пустовало оно уже лет сто, и я уверенно направился сквозь разрушенный холл в тот угол, где должно было быть зеркало. Мне навстречу метнулась скрюченная тень. Старуха, такая древняя, что вполне могла оказаться одной из изгнанных отсюда монахинь.

– Плохое место, плохое. Не ходи здесь, моряк, плохо… Хильда охранит, Хильда поможет. – Она протянула мне раскрытую сухую ладонь – на ней лежало что-то черное и округлое. – Возьми-возьми амулет, возьми, моряк.

Я послушно взял это черное – теплый округлый камушек, гагат, наверное.

– Спасибо… – растерянно произнес я.

– Не благодари, амулет для плохого места, иди-иди, я вашего брата знаю, зеркало тебе, там зеркало. – Она ухватила меня за обшлаг рукава и резво потащила в угол, где, я и сам знал, ждал меня выход обратно в мой мир. Я влетел в зеркало пулей – она меня еще и подтолкнула на прощание – и там, при свете электрических ламп, среди полок с чернильницами, перьями и деревянными линеечками, разглядел подарок. Действительно, гагат – теплый и матовый, как раз удобно ложится в ладонь.

На борту меня хлопали по плечам, разглядывали мой гагат и хвалили за Петрония. По случаю хорошей погоды в нашем читальном зале, на верхней палубе, было уже полно народу: кто устроился на раскладных стульях, кто в бухтах троса; библиотекарь, облокотясь на шпиль, негромко рассказывал группе гостей что-то о Борхесе, детишки уже болтались на вантах – мне еще надо будет проследить, чтобы никто из них не отправился с нами зайцем. Впереди нас ждали Флиссинген и Антверпен.

Во Флиссингене порталом был сам городской маяк.

В Антверпене это оказалась кружевная лавка – в ней мне пришлось пройти сквозь шкаф.

За исключением этих мелких различий ощущения были те же самые, только гагатов на память мне никто уже не дарил.

Улита Уварова

Анна

Перец

Меня Анна зовут. Я живу вон там, вон там, за тем домом с красной крышей, там за доками, видите?