Путница

Парень поплевал на ладони и стал накручивать цепь на ворот.

– Фу, какая вонючая! – Вместе с бадейкой из колодца поднялась волна «душка», отмахаться от которой уже не удалось. – И грязная, – разочарованно добавила Рыска, зачерпнув воду ладошкой.

– Это специальная грязь, она не грязная, – утешил подругу Жар, разливая по ведрам желтую мутноватую жидкость и снова спуская бадейку в колодец. – Люди вон какие деньжищи платят, чтобы в ней посидеть!

Девушка еще раз потрогала воду. Так-то приятная, тепленькая. Может, если сразу чистой ополоснуться, то и ничего, не облезешь?

Когда Альк вернулся, Жар как раз опорожнял в бочку последнее ведерко. По дороге вода немного остыла, зато и запах подвыветрился.

– Все-таки есть в жизни счастье! – с чувством сказал саврянин, прямиком направившись к бочке, но Жар заступил ему дорогу.

– Девушка моется первой, – выразительно сообщил вор.

– Ладно, – неожиданно легко согласился белокосый. – А то и правда еще забеременеет.

– Почему? – наивно изумилась Рыска.

– Примета такая, – бессовестно соврал Альк ей прямо в глаза. – Народная. Кстати, у меня полгода женщины не было…

– А ну-ка пошел вон отсюда! – Жар распахнул дверь и патетично ткнул пальцем в проем. – Не хватало еще, чтобы ты на мою сестренку зенки свои похабные пялил!

Саврянин презрительно усмехнулся и развернулся спиной к бочке, задрав подбородок и скрестив руки на груди. Ждать дальнейших уступок, похоже, было бесполезно, и Рыска, махнув Жару, чтобы закрыл – дует, начала быстро-быстро раздеваться.

– Полгода-то откуда взялись? – поинтересовалась она, спрятавшись в воде по шею и почувствовав себя немного увереннее. – Еще ж недавно чуть больше месяца было.

– Перед последней ступенью обучения путники приносят обет воздержания.

– Навсегда? – с надеждой спросила Рыска.

– Нет, только до прохождения обряда, – разочаровал ее Альк. – И я уже передержался лишних полтора месяца!

– Ничего, не треснешь, если еще недельку потерпишь, – свирепо заверил его Жар. – Зато будешь такой святой, что аж засветишься!

– В том самом месте? Как путеводная звезда, чтоб девка ночью не заблудилась?

– Я кому сказал – проваливай! – не выдержал вор, окончательно войдя в роль сурового братца, блюдущего сестрину честь. – Все равно следующим я моюсь, так что ждать тебе долго придется.

Саврянин неожиданно пожал плечами и вышел, хлопнув не только внутренней дверью, но и наружной.

– Куда это он? – всполошилась Рыска.

– Вернется, никуда не денется, – уверил ее Жар, несколько смущенный столь легкой победой.

– Иди его догони!

– Вот еще, – проворчал вор, растягиваясь на кровати, – только за саврянами мне бегать не хватало.

– А вдруг он опять что-нибудь натворит?!

– Боюсь, – мрачно сказал Жар, закладывая руки за голову, – что помешать ему в этом я все равно не смогу.

* * *

Альк стоял на мосту и, почти не моргая, глядел вниз. Речка была не широка и уж тем более не глубока, каждый камень на дне виден, а некоторые даже из воды выступают – черные, осклизлые. Высоко только до них – мост положили над оврагом, чтобы не тратить время на спуск-подъем. Если перила вдруг хрустнут…

Самый простой выход – и самый идиотский. Особенно если там и в самом деле ничего нет. Ведь в действительности человек пытается избавиться от проблем, которые он не в силах решить, а не от жизни. Надеется, что шагнет за край – и обретет свободу от всех и вся, выказав великое мужество.

Но это трусость.

– Эй, белокосый, ты чего – топиться вздумал? – весело окликнул Алька подвыпивший мужичок, подогнавший к оврагу стадо овец. Животные сгрудились у края и трусливо заблеяли, не решаясь ни спуститься по крутому склону, ни ступить на мост.

– Не дождетесь, – процедил саврянин, выпрямляясь и отпуская перила.

– Тогда уйди с моста, видишь – овцы боятся!

Альк посторонился. Стадо, дробно цокая копытцами и роняя горошки, побежало по доскам, торопясь миновать шаткую переправу.

– Спасибо! – жизнерадостно крикнул пастух и, пощелкивая кнутом, погнал овец по дороге к поселку.

Саврянин выждал, пока не осядет поднятая ими пыль, и пошел следом.

Перевалило за полдень. Солнце, так и не пробив тучи, до того подплавило их с изнанки, что в воздухе повисла удушливая, но, увы, не предгрозовая жара. «Целебный» грязевой запах усилился, народу на улицах стало гораздо меньше – остались только принюхавшиеся, занятые работой местные жители. Болезные гости расползлись по постелям.