Обманутые иллюзии

– Какого черта ты не сказал мне, что она здесь?

– Ты не спросил, – ровным голосом ответил Леклерк. – Allons^[20] . Макс уже ждет в кабинете. Он хочет узнать, что ты выяснил.

Наверху ничком на кровати лежала Роксана, с трудом сдерживая непреодолимое желание сокрушить все бьющиеся предметы. Она не пойдет у него на поводу. Он ей не нужен. Она не хочет быть с ним. Он ей безразличен. Если ему охота трахать богатых шлюх, то это его личное дело.

И шел бы он ко всем чертям! Ведь есть целая дюжина – ну, может быть, полдюжины – мужиков, которые с превеликим удовольствием освободят ее от гнета девственности. Не настало ли время выбрать одного из них?

А тогда уж и ей будет чем похвастаться. Она будет афишировать перед ним свои сексуальные похождения до тех пор, пока ему плохо не станет.

Нет, она проклянет себя, если примет такое решение только из чувства досады.

Она дважды проклянет себя, если опять останется в стороне, пока мужчины снимут все сливки. Когда они пойдут брать дом в Потомаке, она непременно будет вместе с ними. Что бы ни случилось.

* * *

– Я полностью готова, папа, – Роксана переместила аккуратно сложенную блузку из чемодана в шкаф в своем номере гостиницы «Ритц» в Вашингтоне. – Я выполнила условия договора; – Она столь же аккуратно уложила нижнее белье. – Я закончила первый курс колледжа с хорошими оценками. Я намерена продолжать в новом учебном году осенью.

– Я доволен тобой, Роксана, – Макс стоял у окна, под которым жаркое вашингтонское лето расплавляло асфальт и поднимало над городом густое марево. – Но это дело планировалось в течение нескольких месяцев. Тебе было бы разумней начать с чего-нибудь помельче.

– А я предпочитаю начинать с самого крупного, – она принялась развешивать в шкафу платья и вечерние наряды с машинальностью прирожденной чистюли. – Я не новичок, и ты это знаешь. Я с детских лет тоже часть этой стороны твоей жизни. Правда, здесь я, к сожалению, стою за сценой. Я могу открыть замок так же быстро, а то и быстрее, чем Леклерк, – она аккуратно вывернула юбку наизнанку. – Благодаря Мышке я узнала почти все о двигателях и механике, – закрыв двери шкафа, она посмотрела на отца в упор. – Я разбираюсь в компьютерах лучше всех вас вместе взятых. Ты сам знаешь, что такого рода познания бесценны.

– Я высоко ценю твою помощь на начальном этапе этого дела, однако…

– Никаких «однако», папа. Время пришло.

– Тут ведь есть не только умственные, но и физические аспекты, – начал было Макс.

– Думаешь, я просто так целый год по пять часов в неделю здоровье гробила? – перебила его Роксана. Они дошли до перепутья. Роксана выбрала свой путь, и сейчас упиралась кулаками в бока. – Ты препятствуешь мне, потому что, как отец, беспокоишься, что я сойду с пути праведного?

– Ну, конечно, нет, – он был вначале шокирован, потом оскорблен. – Я смею считать, что занимаюсь древним и редким искусством. А воровство – это моя освещенная веками профессия, моя девочка. Она не имеет ничего общего с хулиганами, которые грабят людей на улицах, или кровожадными недотепами, которые врываются в банки с оружием в руках. Мы разборчивы. Мы романтики, – голос его зазвучал возбужденно, – мы артисты.

– Ну, хорошо, тогда, – она подошла к нему и поцеловал в щеку, – когда же мы начинаем?

Он посмотрел сверху вниз на ее улыбающееся, самоуверенное лицо и засмеялся.

– Ты – моя гордость, Роксана. – Знаю, Макс, – она еще раз поцеловала его, – знаю.

15

Центр имени Кеннеди предоставил на сей раз сцену крупному и помпезному шоу. Телекамеры готовились снимать его для специальной программы, запланированной для показа на осень. Макс поставил шоу в трех отделениях с оркестром, сложным освещением и замысловатыми костюмами. Представление было рассчитано на сто две минуты.

Шоу началось с появления Макса на затемненной сцене в лунном свете, излучаемом одиноким прожектором. На нем была темно-синяя бархатная мантия, затканная сверкающим серебром. В одной руке Макс держал палочку, тоже серебряную, которая сверкала в свете прожектора. В другой – стеклянный шар. Так, наверное, выглядел Мерлин из сказки о короле Артуре, когда колдовал над рождением короля.

Темой представления было волшебство. С достоинством и пафосом он играл роль чародея-мистика. Он поднял шар кончиками пальцев. Шар сверкал множеством огоньков, когда Макс рассказывал публике о заклинаниях, демонах, алхимии и черной магии. Зрители, уже зачарованные происходящим на сцене, увидели, как шар плывет по воздуху мимо складок бархатный мантии, над концом волшебной палочки. После произнесенного Максом громкого заклинания шар закружился над его головой. Все это время шар сверкал каким-то внутренним светом, бросал то ярко-красные, то сапфировые, то янтарные, то изумрудные блики на его поднятое вверх лицо. Зал затаил дыхание, когда шар стремительно полетел вниз, и захлопал в ладоши, когда он остановился в нескольких сантиметрах над полом сцены и стал описывать дугу в воздухе, поднимаясь все выше и выше к вытянутым вперед рукам Макса. Вновь Макс взял шар кончиками пальцев, один лишь раз коснулся его сверкающей волшебной палочкой и подбросил высоко вверх. Шар рассыпался серебряным дождем, после чего погасли все огни.

---

20 Пошли (фр.)