Отрок (XXI-XII)

- Да не прикидываюсь я! Что ты сразу… Я ж говорю: только мелькнуло, а потом разговор в сторону ушел. Ты давай-ка мне все обскажи, а я к деду подкачусь. Он сейчас добрый.

- А чего обсказывать-то? Отец хочет, чтобы я у деда Корнея воинское обучение прошел. Вот и все.

- А сам?

- Чего - сам?

- Сам-то хочешь?

- Еще как!

- Смотри, это дело долгое и не простое. - Мишке даже самому стало противно от собственного ханжески-наставнического тона, но Петька не обратил на это ни малейшего внимания.

- Ты же сказал, что я достоин!

- Верно, и от слов своих не отказываюсь. Только ты пойми: любое серьезное дело надо начинать с того, чтобы ясно понимать: зачем ты его делаешь, какой результат хочешь получить? Если ты только скакать, да стрелять, как мы…

- Де нет же! Отец и правда все всерьез… ну и я - тоже. Понимаешь, по дорогам опасно стало ездить. То есть, и раньше опасно было, а сейчас и совсем. Приходится охрану нанимать, а она дорого стоит и ненадежно это все. Тут слух недавно прошел, что одного купца своя же охрана ограбила и убила. На ладьях у нас Ходок командует, он с отцом в доле, ему предавать нас невыгодно, но и по суше ходить ведь тоже надо. Вот отец и хочет, чтобы Пашка торговыми делами занимался, а я воинскими. Свой-то человек - всегда надежнее нанятого.

- Теперь понятно, значит, отец твой это не по пьянке решил, а давно обдумывает?

- Не знаю. Но обещал, если дед Корней согласится меня в "Младшую стражу" взять, мне всю воинскую справу, как у вас, сделать.

"Пятый стрелок… Это, конечно, неплохо, только он, ведь, приедет и уедет… Но мы же под это дело настоящий учебный центр организовать сможем! С таким-то спонсором…Надо только деду эту идею продать, как-то поаккуратнее".

- Я сейчас прямо с дедом переговорю. - Мишка развернулся к дверям трапезной. - Жди здесь!

В "банкетном зале" веселье было в разгаре: Немой дрых, привалившись к стене, дед сидел, задумчиво подперев щеку кулаком, а Никифор, в залитой вином рубахе, что-то эмоционально, но совершенно неразборчиво рассказывал, правда, обращаясь не к деду, а к стоящему посреди стола кувшину.

- А-а, Михайла! - Приветствовал внука дед. - Что, угорское понравилось!

- Я, деда, Петруху расспросил, как ты велел.

- Ну, и как она?

- Кто - она?

- Вдовушка.

- Да я не про вдовушку, а про Петьку! Дядька Никифор хочет его тебе в обучение отдать, чтобы он потом мог охраной командовать.

- Кто? - Не понял дед.

- Петька!

- А вдовушка?

- А вдовушка нам будет платочком махать, когда домой поедем. Согласен?

- А как же? Только нам еще на торг надо - купить кое-что…

- А если на торг, то с ясной головой идти нужно, значит спать ложись - ночь на дворе!

- Уже? - Дед удивленно оглянулся на окошко. - А почему светло?

- Деда, ты глянь: Андрей уже спит.

- Никеша! - Дед потряс зятя за плечо. - Давай - еще по одной и спать.

- Да погоди ты, - отмахнулся Никифор - на самом интересном месте…

- Спать, я сказал! - Повысил голос Корней. - Завтра дел много.

- Ладно, я тебе завтра дорасскажу.

- Михайла! - Дед уже орал, словно командовал сотней в бою. - Всем спать! А завтра, чтоб все как один, с платочками… И махать!

* * *

На следующий день, опохмелившись, дед принялся собираться на торг, как в дальний поход. Несмотря на то, что большая часть необходимого уже была закуплена через Никифора, а то и у самого Никифора, дед велел запрячь сани, рассчитывая, видимо, затовариться так, что в руках все будет не унести. Но сразу заняться покупками не пришлось - народ толпами валил к берегу Струмени, торг быстро пустел, по всей видимости, намечалось какое-то неординарное мероприятие.

Никифор окликнул кого-то из знакомых, коротко переговорил с ним и вернулся с известием:

- Казнь будет!

- Кого казнят-то? - Заинтересовался дед.

- Скоморохов давешних. Двоих - девку и старика, того-то, которому Михайла пол уха отсек, Илларион с собой взял - дорогу указывать. А этих князь головой выдал епископу, за колдовство.

- Ну, пошли, посмотрим, что ли. Все равно, торговли сейчас никакой не будет.

На льду Струмени стояли два столба, обложенные дровами, осужденные были уже здесь - привязанные к столбам. Старик стоял прямо, прижавшись затылком к бревну, и глядя куда-то поверх голов собравшейся толпы, а девка обвисла на цепях: то ли была без сознания, то ли ослабела от допросов, наверняка сопровождавшихся пытками. Приговор уже зачитали, теперь осужденным что-то говорил священник. Вернее, пытался говорить - девка никак на окружающее не реагировала, а старик плюнул в монаха и отвернулся.