Отрок (XXI-XII)

- Это чья? - Мишка сунул к самым глазам парня стрелу с меткой. - Чья?

- Пошел ты…

Мишка изо всех сил ударил парня кулаком по ране, то закатил глаза и упал навзничь. Сосед парня, очень заметно трусивший, не дожидаясь вопроса, кивнул на одного из пленных:

- Его знак…

Мишка похромал к указанному мужику. Тот сам стоять, видимо не мог, его поддерживал под руку сосед. Борода слиплась от крови, изо рта торчали обломки выбитых зубов, видать, кто-то из ратников двинул ему краем щита в морду.

- Твоя стрела?

Пленный никак не реагировал на вопрос, тупо уставившись в одну точку.

- Твоя стрела, падаль?!

Мишка полоснул мужика кинжалом наискось через все лицо, пленный дернулся, в глазах, кажется, появилась осмысленность. Он даже что-то хлюпнул окровавленным ртом.

- Михайла, ты что творишь?! Михай…

- Чи-и-иф!!!

Мишка с маху всадил кинжал лесовику в живот, не удержавшись на ногах, упал вместе с ними, и, лежа на извивающемся под ним теле, принялся кромсать его, попеременно, то кинжалом, то зажатой в кулаке стрелой.

- Чего вылупились, ядрена Матрена, да оттащите же его! Нож, нож заберите, порежет кого-нибудь!

Кто- то заламывал Мишке руки за спину, кто-то просовывал сквозь лязгающие зубы горлышко фляги, а из мишкиного горла рвался к чистенькому весеннему небу, переполненный тоской и яростью, более уместный для стылой декабрьской ночи, настоящий звериный вой.

* * *

Очнулся Мишка лежа в санях, нога тупо ныла, но пульсирующего дерганья не было, похоже, дело обошлось без воспаления. Рядом кто-то пошевелился.

- Проснулся, Михайла?

- Афанасий? - Мишка узнал одного из ратников, бывших вместе с ним в дозоре. - Ты как? Я слышал, ты еле-еле до наших доскакал, куда тебя?

- А! Щитом прикрыться не успел, ключица сломана. Придется одноруким походить. А ты?

- Ничего, побаливает немного.

- А хорош мед у дядьки Корнея! Ты полдня и всю ночь проспал, как младенец.

- Так уже утро? - Удивился Мишка.

- Проспал ты утро, к полудню идет.

- А городище?

- Взяли перед рассветом. Дядька твой - Лавр - целый десяток тайно провел. Там у них калитка какая-то, ну, вот через нее и провел, потом ворота открыли и наши как ворвутся! Никто и ворохнуться не успел.

- И что, ни убитых, ни раненых?

- У нас один дурень с коня сверзился, ногу сломал, да еще одному поленом по морде попало, а у них человек пять убитых, да с десяток раненых. Сотник Корней приказал лишней крови не пускать.

- Слушай, а почему нас на дороге стерегли? Никто же не знал, что мы на городище идем.

- А никто и не стерег, они нас случайно увидели, короткой дорогой через лес вперед забежали и в засаду сели. - Афоня оказался информированным обо всех делах прошедших суток. - Только слабы они против кованой рати. Думали дозор пропустить, пострелять, сколько выйдет, да и смыться, но не вышло.

- Так они что, не из городища?

- Только трое, то есть, было-то пятеро, но двоих мы того… упокоили. А остальных они в тех местах насобирали, где княжья дружина прошла. Вели их куда-то, но куда - только Белояр знал, а него уже не спросишь. Они своих баб с детишками недалеко оставили, туда сейчас Леха Рябой с двумя десятками ушел. Пригонит сюда. Деться им, все равно, некуда, деревеньки их княжья дружина спалила, пойдут к нам в холопы и не пикнут.

- А в городище?

- А там то же самое. Корней всех согнал и объявил, что за участие в бунте, по княжьему указу, быть сему месту пусту. Но, раз у него тут родня есть, то он их, так уж и быть, из городища живыми выведет, а только потом его огню предаст. Разрешил имущество собрать, кто, сколько увезти сможет, даже коней наших заводных дал под волокуши, если саней не хватит. Благодетель. - Афоня криво усмехнулся. - Отец родной.

- Чего смешного-то? - Не понял Мишка. - Он же, действительно, им жизни спасает! Думаешь, если бы Илларион сюда княжьих людей привел, лучше было бы?

- Княжьи сюда не дошли бы. А Илларион - это грек, что ли?

- Секретарь епископа Туровского.

- Ну! Он, наверно. Пленные говорили, что его с переломанными костями в Туров увезли, в волчью яму вместе с конем провалился, но повезло: все колья в коня воткнулись, а его только сверху бревном приложило. Говорят из доспеха золоченого, как рака из панциря выковыривать пришлось. Да и вообще, из двух сотен, меньше одной целыми возвращаются. Может, и врут, конечно, но сюда бы точно не дошли.

- А зачем им сюда идти? Здесь мы есть, тоже - княжьи люди, только без грека. А если без грека, то и без лишней крови.