Отрок (XXI-XII)

- Откушайте, Корней Агеич, Михайла Фролыч!

Женщина ловко пристроила поднос на санях, сняла полотенце и на свет явились две миски с кашей, еще одна мисочка с солеными грибочками и две глиняных чарки от которых поднимался ароматный медовый пар. Тут же лежали два ломтя хлеба и стояла деревянная солонка.

- Кхе! Кто ж ты такая, красавица?

- Из городища я, Листвяной зовут, вы ешьте, остынет же.

- Благодарствую, Листвянушка. - Настроение у деда исправлялось прямо на глазах. - А Татьяне дочери Славомира ты, случайно, родней не доводишься?

- Если и есть родство, то дальнее. Я к тебе Корней Агеич в родню не набиваюсь.

- Кхе! Жаль. Грибочки у тебя отменные, сама солила?

- Сама, и хлеб пекла тоже я.

- Что скажешь, Михайла?

- Вкусно, деда!

- И все?

- Матери помощница нужна, семья-то увеличивается. Такую бы хозяйку к нам.

Листвяна словно ждала мишкиной реплики.

- О том и просить хочу, Корней Агеич, челом бью: возьми к себе с семейством.

- А велико ли семейство?

- Пятеро нас. Старшему сыну шестнадцать. Второму сыну и дочке по пятнадцать. Еще одному сыну двенадцать.

- А муж?

- Медведь заломал, осенью четыре года будет…

- Кхе! А хозяйство большое?

- В том году семь поприщ земли подняли, две коровы, две лошади, мелкая скотина. Хозяйство справное было, к дочери сватались уже.

- Кхе! И все - без мужика?

- Так дети почти взрослые, помогают.

- А сама-то, чай, не из Куньего?

- Нет, я сама с лесного хутора, изверги мы.

- И из какого же рода изверглись?

Женщина впервые за весь разговор смутилась, опустила глаза.

- Может, помнишь: отец твой по Велче ходил, за побитых купцов карал?

- Эко ты время вспомнила, сама-то еще и не родилась, поди!

- Я уже на хуторе родилась. Мы еще до того из рода ушли, но разговоров много было, боялись, что и нас найдете.

- И чего ж именно ко мне захотела?

- А чем ты плох? И стряпня моя тебе по вкусу пришлась…

- Кхе! Умно… ответила. Добычу у нас жребием распределяют, но… М-да, ежели челобитье свое перед обществом повторишь… повторишь?

- Повторю!

- Ладно, я к тебе еще по дороге подъеду, поговорим. Благодарствую, Листвянушка, покормила вкусно, поговорила ласково… ступай.

Листвяна быстренько прибрала посуду и ушла, а дед как-то очень уж задумчиво проводил глазами ее удаляющуюся фигуру.

"А- я-яй, сэр, оказывается и на лорда Корнея блесну найти можно. А собственно почему бы и нет? Деду еще пятидесяти нет, а вдовствует уже вон сколько лет. Но баба-то какова! Так сориентироваться, сработать на контрасте! Между прочим, так, ведь, и не ответила: почему к Корнею просится. Наверняка уже вызнала, что он вдовец, что он тут главный… Ну, деда, не теряйся, никто не осудит, наоборот, завидовать станут! Да! Я же обещал за Афоню походатайствовать!".

- Деда, Лука весь дозор доли лишил. - начал Мишка.

- Угу.

- Так, несправедливо же! Они засаду заметили, вас предупредили.

- Десятнику видней. - Деду затронутая внуком тема явно не нравилась.

- Я Афоне обещал словечко замолвить.

- Вот и замолвил, обещание выполнил.

- Деда! Лука же их не за провинность наказал, а за свой собственный страх. Испугался, что меня убьют, а ему перед тобой ответ держать. Не честно так!

- А мне, за два дня, два раза тебя хоронить честно? - Взорвался криком дед. - Лука их за свой страх наказал, а я, за свой страх, их миловать не буду!

Внук помолчал, ожидая, что дед скажет еще что-нибудь, но не дождался. Просить за дозорных и дальше было бесполезно и Мишка решил зайти с другого бока.

- Деда. Я в дозоре четверых ворогов завалил. Мне доля в добыче, хоть какя-нибудь, положена?

- Нет, ты не ратник.

- Ладно, а за тех, кого мы на дороге побили?

- За тех - да, дело семейное, между собой делим.

- Могу я ту свою долю, на одну холопскую семью обменять?

- Доля твоя, но распоряжаюсь ей я. Ты мал еще, нет твоей воли и нет у тебя права. А я ничего обменивать не собираюсь!

- Но я слово лисовиновское дал!

- Мал ты еще родовым словом обещания давать!

Дед постепенно снова начинал распаляться, и Мишке пришло в голову, что причиной его злости было не только здоровье Немого. Что-то еще очень сильно тревожило и злило сотника Корнея. Разговор был затеян явно не вовремя, но отступать Мишка не хотел.

- Значит, нет?

- Да уймись ты! Забот у меня мало, ты еще со своим Афоней!

- Я, все равно, что-нибудь, придумаю!