Отрок (XXI-XII)

- Тяжкий крест возложил на меня епископ Кирилл. - Продолжал, меж тем, жаловаться отец Михаил. - Одно утешает: не ведал Владыка, чем его пастырское увещевание обернется. Представить себе такое - не силах человеческих! Да что ж я все: о себе, да о себе. Ты же исповедоваться хотел, помоги-ка встать.

- Лежи, отче, не вставай! Да лежи же! Алена придет, увидит, что ты встал…

Имя Алены подействовало безотказно: отец Михаил откинулся на подушку и расслабился.

- Давай, отче, я тебе так просто все расскажу, а ты уж потом решай: как и что. С чего начать-то?

- С Феофана. Я его лет семь или восемь не видел. Как он теперь?

- Благообразен. В теле, анахоретом не выглядит. Чувствуется, что умен и хитер, а приветливость его… Нет, не приветлив он на самом деле. Силен и храбр. Не побоялся с кистенем в одиночку против нескольких татей выйти.

- С кистенем? - Удивился монах. - Это что-то новенькое, не водилось за ним такого раньше. От тебя чего-нибудь хотел?

- Хотел меня своим соглядатаем сделать. Впрямую не говорил, но я догадался.

- Паршивец, прости Господи. И что ты?

- Я… Понимаешь, отче, пришло мне в голову, что он в молодости в ничтожестве обретался. То ли холопом был, то ли еще кем-то, но даже не вольным смердом. Что-то в нем осталось от рабской неуверенности в себе. Нет, не так. Что-то от постоянного ожидания воли господина, от готовности подчиниться… Прости, отче, не умею объяснить. Ну, вот, почувствовал я это, сделал морду сапогом и заговорил с ним, как с холопом. И показал Феофан слабину! Заюлил глазами, намеки свои прекратил… Что такое, отче?

- Да ничего, Миша, смешно просто: "сделал морду сапогом".

- Ага. Но было там еще одно интересное дело. Знакомец отца Феофана - Антип. Он Феофана Фенькой звал, а тот терпел, виду не показывал, что обидно. Так вот, этот Антип тобой интересовался. Хотел что-то спросить, но Феофан его оборвал.

- Антип? Высокий такой, мосластый, улыбается кривенько - одной стороной рта?

- Похож. - Согласился Мишка.

- Этого человека бойся. - Горячо зашептал монах. - И к Феофану спиной лучше не поворачиваться, а Антипа почитай ядовитой змеей, с которой лучше вообще не встречаться. Смертельно ядовитой, Миша.

- Ты его знаешь, отче?

- Знал. Давно. Но с тех пор, думается, он лучше не сделался. А про Феофана ты, Миша, все правильно понял. Он действительно из ничтожества поднялся. Умом, упорством звериным, зубами и ногтями выцарапывался наверх, но рабство из себя окончательно изгнать не смог. Тех, кто это замечает, он ненавидит. Ты понял, тайну его раскрыл, этого он не простит. Открыто против тебя ничего не сделает, но ударить в спину, да еще чужими руками, способен. Берегись. Еще что-то мне рассказать хотел?

- Грех на мне, отче, тяжкий. Человеческую кровь пролил.

- Это не грех. Воину кровопролитие не в упрек.

- Нет, отче. Я не о том. Я беззащитного человека убил. Из мести. Раненого и безоружного. По знаку на стреле опознал убийцу моего Чифа и убил. Говорят: уже мертвого кромсал и выл, как зверь.

- Лисовины…

Отец Михаил помолчал, о чем-то размышляя, потом тихо спросил:

- Что сам-то думаешь об этом?

- Я искупление себе нашел. Выкупил сироту из рабства и крестным отцом ему стал.

- Не юли, отрок! - Голос отца Михаила, наконец-то обрел знакомое звучание. - Василия ты крестил до того.

- Так ты, отче, все знаешь уже?

- Все знает только Господь наш Вседержитель. Я же желаю знать твое понимание произошедшего.

- Лисовиновская кровь удержу не знает…

- Не прячься за кровь, отрок! Ты не тварь бессловесная! Помнишь, что я рассказывал о борьбе тварного и божественного начал в человеках? Зверь в тебе верх взял, на короткое время, но взял! Что ты намерен делать, чтобы такое не повторялось впредь?

- А что против натуры сделаешь? Не в монастырь же мне…

- Думать ленишься! Господь Бог наш в неизъяснимой мудрости своей наделил нас разумом и даровал свободу выбора, тем самым отделив от тварей бессловесных. Волка в монастырь поселить, он что, волком быть перестанет? Хочешь волком стать?

- Да я же не помнил себя, отче! Меня над Младшей стражей старшиной поставили, а как я пацанами командовать буду, если опять такое навалится? Это же не впервые было, я и на деда с ножом кидался! Не дай Бог, случится еще раз. Опомнюсь, а передо мной труп растерзанный лежит. Нельзя другими командовать, если собой не владеешь!

- Правильно, - кивнул монах - а если наоборот?