Отрок (XXI-XII)

- Зря, значит, обижался?

- Выходит зря…

- А ты на тетю Таню? Она же для тебя старалась, себя не пожалела… неужели не чувствуешь? Или тоже - не дано?

- Что же ты за пацан такой? Попом, наверно, станешь - так в душу залезть… Даже и прогнать тебя язык не поворачивается.

- Это не я, это отец Михаил с тобой через меня говорил, он умеет.

- Значит, правду говорят, что тебя отец Михаил чему-то такому учит?

- Он просто меня думать учит, этому тоже учится нужно… как ремеслу. И тоже - не всякому дается.

- Вот оно как… А придумки твои? Тоже - он?

- Я же говорю: думать учит. Оттуда и придумки.

- Чудеса… А не врешь?

- А зачем?

- Ну, мало ли… А если правда… Нет, не может быть, ты же дите еще, не мог ты сам… Ну, хорошо, если так, то дай совет. Или не можешь?

- Могу. Пойди к ней. Можешь не говорить ничего, просто посиди рядом, за руку подержи… А еще лучше расскажи ей про то время, когда ты ее первый раз увидел, что думал, что чувствовал… А если станет прощения просить…

- Ты ж сам говоришь, что она не виновата ни в чем.

- Я говорю: ЕСЛИ станет. Не давай ей виниться, Она жизнью для тебя рисковала.

- А это? - Лавр показал на височные кольца.

- А это - потом, когда оба душой отмякнете, а можешь и совсем не давать, потом случай будет.

- И правда, что ль, сходить? Как же это ты меня так, а? Дите же еще…

- Я же объяснил!

- Ну… я пошел тогда…

- Бог в помощь, дядя Лавр.

"Доволен? Ты хоть понимаешь как рисковал, психотерапевт гребаный? Еще и про отца Михаила наврал. Не стыдно? Нет, не стыдно. Помог двум хорошим людям, а отец Михаил, если и узнает, думаю, одобрит. Он-то ведь обязательно помочь бы попытался. Да и не врал я особенно, просто сказал то, что и он наверно бы сказал. Или близко к этому…".

Мишкины размышления прервал раздавшийся сбоку шорох.

- Мама? Ты что, все слышала?

Мать, ничего не отвечая, молча обняла Мишку и прижала его к себе.

- Мама, не надо плакать, я как лучше хотел… Я что, что-нибудь неправильно…

- Все правильно, Мишаня, все правильно, ты - молодец, только… не мог отче Михаил такого сказать. Он монах, женщин не знает… Видать и правда он тебя думать научил, вот только: не рано ли?

- Но если я все правильно… почему же рано?

- Потому, что даже правильные дела не всегда делать надо.

Только спустя полгода Мишка понял смысл сказанного тогда матерью. Понял, когда увидел, как дядька Лавр нес ее на руках через двор - от саней к крыльцу. Понял, что никому он тогда ничем не помог, и что влез со своим дурацким самомнением туда, где ему делать было совершенно нечего. Влез, не подумав, что в очередной раз выходит за пределы роли пацана, играть которую он был обязан. Играть очень старательно и дисциплинированно именно потому, что жизнь - не игра.

Как простила его за это мать? Размышлять на эту тему было совершенно бесполезно. Ответ на такой вопрос знают только матери. И это совершенно никак не зависит от того, в каком веке они живут.

В чем же тогда разница между XII веком и ХХ? Пожалуй, только в одном: в ХХ веке Мишка не смог бы сослаться на священника, но мог бы сослаться на Интернет. Только вот - подействовало бы?

После произошедшего жизнь на пасеке, вроде бы, не изменилась, только в разговорах, после долгого "обета молчания", нет-нет, да и начали проскакивать темы, касающиеся оставленного села. О том, что огороды, наверно, совсем заглушили сорняки, о том, что скоро жатва и в поле, хочешь не хочешь, надо будет выходить. В конце концов, надо было что-то решать с жильем: то ли готовиться зимовать здесь, и тогда готовить избу к зиме, то ли возвращаться в село, но было непонятно: можно ли?

Мишка тоже ломал голову вместе со всеми, но придумать смог только способ получения достоверной информации из села.

- Мама! А собаки человеческими болезнями болеют?

- Не знаю, не слыхала о таком.

- Значит, если я Чифа в село пошлю, он не заразится, и заразу сюда не принесет?

- Кто ж его знает, а ты что задумал-то?

- Чиф Юльку хорошо знает, если я ему велю, он к ней побежит, а я ему на ошейник грамотку берестяную повешу. В грамотке напишу, что если с собакой зараза может передаться, то пусть Чифа привяжет и сюда не пускает, а если не передается, то пусть напишет: как дела в селе и можно ли нам возвращаться.

- Не знаю… батюшка, что скажешь? Может и правда пса послать?

- А ежели Юлька твоя уже померла? Чиф покрутится, покрутится и назад прибежит, да заразу с собой принесет. Что тогда?