Шансон для братвы

Невозмутимый Денис легко поднялся, прошел к столику Гоблина и вежливо его пригласил, манерно поклонившись. У половины зала отпали челюсти. Исполнив нечто вроде мазурки, парочка скрылась за портьерой, где Гоблин тут же растворился в лабиринте подсобных помещений, а Денис со скорбным видом вернулся в зал.

Группа захвата билась в истерике, во время танца они плевались и отворачивались, а после было уже поздно, Гоблин исчез. Дениса хотели было задержать, чтоб отомстить за неудачу, но тут за него вступились все бритоголовые «правозащитники», ставшие вдруг ревнителями сексуальных свобод. Да и статью за это дело давно отменили. Рыбаков тоже поорал в общем хоре о том, что «честного гея» зажимают и это нарушение Конституции. Опозоренные «сатрапы» отступили.

К Денису тут же подвалил подвыпивший напомаженный немец с сожалениями об ушедшем «бой-френде» столь симпатичного молодого человека и был крайне удивлен тем, что «прогрессивный рус» засветил ему в глаз... Сочтя такое поведение следствием глубокой душевной травмы от утраты возлюбленного, немец снова открыл рот, но был сметен подоспевшим Ортопедом и очнулся только на следующее утро.

«Дело об изнасиловании», естественно, развалилось через два дня, но команда еще долго купалась в лучах славы за столь фантастическую шуточку над ментами и принимала поздравления.

— Ну, так по какому вопросу вы их мочканули? — прервал веселые воспоминания Денис.

— Они с мусорной крышей скорешились, — заявил Тулип, — на нищих лавэ подрубать.

— Но это ведь вроде не ваша тема.

— Нищих в районе Хоттабыч курирует, — пояснил Комбижирик.

— Вот что значит работа с людями, — Денис многозначительно поднял палец, — и голубые ему отстегивают, и попрошайки. Не то что мы, по старинке. Маслину ^[135] в лоб и по карманам шарить. Меня б хоть предупредили, я в стороне стоять не привык.

— Тебя Антон сказал беречь, — вздохнул Горыныч, — а то, что... мы ж понимаем, тебе тоже хочется, но старший лучше знает...

— А снова не начнется?

— Не... Эти козлы свалили, как главного замочили...

— Ну-ну... Только свято место пусто не бывает. Эти ушли, другие придут... Та же крыша мусорская...

— Им Хоттабыч сам рога обломает, — сказал Тулип.

— Пацаны, постойте! — вдруг встрял Садист. — Диня же самого главного не знает. Это не просто на нищих бизнес. Они через крысу прокурорскую с приютом для ненормальных договорились...

— Как это? — поразился Рыбаков.

— А так! Ихний козел в прокуратуре сначала в своем районе с квартирами подсуетился... Ну, людей на лечение отправляют, там на год-два, а он тем временем через барыгу одного квартиры и впаривает, нотариус свой есть... Те вылечиваются, а идти некуда...

— Та-ак... Кто барыга, не знаете?

— Не выясняли. Надо будет, вычислим...

— И что дальше там происходило?

— Урод этот, жмурик, фонд организовал, типа, благотворительный, якобы работой обеспечить, чтобы чуть дурдому денежкой помочь... По утрам приезжали, трудоспособных набирали и до вечера с шапками в метро ставили.

— Что-то все это мне смутно знакомо. Кто-то совсем недавно мне похожие вещи рассказывал... Блин, не помню. Или прочитал где?.. Ладно, если что, в благородном деле поможете?

— Базара ноль, — за всех ответил Кабаныч.

* * *

Денис созвонился с Ковалевским и встретился с ним в кафе «Вилия» на Литейном.

Коммерсант, важно надувая щеки, рассказал о последних событиях в мире бизнеса, дал свою трактовку положения на рынке недвижимости и ситуации на бирже. От бессмысленного набора слов Дениса тошнило, но приходилось кивать, изображая, что «бизнесмен» открывает ему какие-то новые горизонты. Хотя было и несколько положительных моментов — Ковалевский гордо засветил «лопату» ^[136] с солидной пачкой долларов, проговорился о своем партнере, сотруднике милиции, с которым он вместе химичил с нежилым фондом и квартирами алкоголиков, и сообщил, что с ним «лучше не связываться», приведя в пример историю с Огневым. Правда, в своей интерпретации. Из повествования следовало, что отважный барыга чувствует себя практически равным Господу Богу, карая и наказывая по «мере необходимости». Любой, не выполнивший своих обязательств перед Ковалевским, которые, кстати, определял коммерсант по собственному разумению, подвергался унижениям и преследованию. Для этого, вещал Николай Ефимович, у него есть «свои менты» и охранное агентство.

Рыбаков восхитился предусмотрительностью собеседника и вывел его на подробности. Ковалевский, цедя сквозь зубы и лучась от собственной крутизны, объяснил и про родство с сотрудником прокуратуры, и про «сидящего на подкорме» следователя Яичко, и про Анискиных из сыскного бюро. Даже похвастался, что якобы переспал с директрисой этого самого бюро, некой Фомичевой. Видимо, впечатление от бизнесмена было столь сильно, что, по словам Николая, она уже «достала его звонками».

---

135 Пуля (жарг.).

136 Бумажник (жарг.).