111  

— Лайза. — Кэм заговорила очень тихо. — Вы видели того, кто напал на вас?

— Черный.

— Чернокожий?

— Нет, не думаю. Он был одет в черное. В длинный черный балахон с капюшоном. Его глаза. Я видела его глаза.

— Что-нибудь еще? Цвет волос, черты лица, голос?

— Только его глаза. Мне показалось, что я вижу ад. — Она зарыдала, закрыв неповрежденный глаз.

— Остановимся на этом. — Кэм уже использовал больше времени, чем разрешил врач. — Я вернусь завтра. Если вы еще что-нибудь вспомните, хоть что-нибудь, просто позвоните мне.

— Пожалуйста. — Она крепче сжала руку Клер. — Я хочу поблагодарить вас. Я всегда буду помнить, как подняла голову и увидела ваше лицо. Это поможет мне. Вы еще придете?

— Конечно.

Когда Клер выходила, ноги ее были как ватные. Она остановилась с другой стороны двери и прижимала руки к лицу, чтобы успокоиться.

— Пойдем, Худышка, я раздобуду тебе стул.

— Со мной все в порядке. Ты можешь сказать мне, каково ее физическое состояние?

— У нее повреждена роговица. Врачи не считают, что это непоправимо, но пока еще слишком рано утверждать это. Повреждены два ребра и кроме того горло. Еще несколько дней ей будет трудно разговаривать.

— А ее нога? — Она заметила, что он старался уйти от этого вопроса. — Насколько это серьезно?

— Они не знают.

— Ты будешь мешать мне навещать ее?

— Это зависит от того, что скажет врач.

— Извините. — Рой закрыл за собой дверь. — Мисс Кимболл… я должен перед вами извиниться.

— Нет, не должны. У меня тоже есть брат. Я думаю, в подобных обстоятельствах он реагировал бы точно так же. Я хочу оставить свой телефон у медсестры. Вы можете позвонить, когда ей захочется меня видеть.

— Благодарю. — Он повернулся к Кэму. — Я хочу быть в курсе каждого вашего шага, шериф. Я хочу быть уверенным в том, что тот, кто сделал это с моей сестрой, заплатит за это. — Он шагнул назад в палату и закрыл за собой дверь.

— Мне надо кое-что выяснить. — Кэм с трудом удерживался от желания помассировать пульсирующий от головной боли висок. — Ты справишься?

— Справлюсь.

— Возможно, мне понадобится снова поговорить с тобой. Официально.

Она кивнула. — Ты знаешь, где найти меня, шериф. Она ушла, оставив его стоящим в одиночестве.

ГЛАВА 17

Салли Симмонс подъехала к автозаправочной станции «Амоко», но на самом-то деле ее не интересовали ни заправка машины, ни проверка масла. Ее интересовал Эрни Баттс. Этот интерес часто вызывал у нее стыд и смущение. И вместе с тем возбуждение.

За все те недели, что она гуляла с Джошем, она позволила ему дотронуться до себя лишь выше талии. Хотя она разрешила ему снять с нее бузку, даже прильнуть жарким, ищущим ртом к ее груди, она всякий раз обрывала его, когда его руки тянулись ниже молнии на ее джинсах.

Не то, чтобы она была занудой или чем-то в этом роде, ведь она знала, что многие другие девушки из группы поддержки уже проделали то самое. Но она была романтична, как книги, которые она читала, и всегда воображала, как безумно и безудержно влюбится в какого-нибудь потрясающего, мятежного и, вероятно, совершенно неподходящего парня.

Эрни соответствовал всем этим требованиям.

В своем роде он даже был страшновато красивым и задумчивым, таким, как Салли представляла себе Хитклиффа, своего любимого трагического героя. Червоточина, которую она в нем чувствовала, только добавляла ему таинственности. Было несложно убедить себя, что она влюблена в него. А он в нее.

Ее мать очень откровенно говорила с ней о сексе, противозачаточных средствах, ответственности, последствиях. Страхи перед СПИДом, нежелательной беременностью, абортом в сочетании с огромным желанием поступить в колледж и изучать журналистику оказались более чем достаточными, чтобы она не потеряла голову с Джошем.

Но с Эрни Баттсом было совсем по-другому. Когда он провел ее в свою комнату, все ее соображения об ответственности, о будущем, о предупреждениях матери словно испарились.

Он зажег черные свечи, включил музыку, от которой ее кровь забурлила. Он не просил. Не шутил и не возился неловко, как Джош. Он был груб, и это ее сначало испугало. А затем он стал проделывать такое, о чем ее мать никогда ей не говорила. Такое, что заставляло ее кричать, рыдать, визжать. И жаждать еще.

  111  
×
×