Искушение злом

— Это было давно.

— Я знаю, Боже, я знаю. — Свободной рукой она начала комкать салфетку. Она не была уверена, что сможет подобрать слова. Зачастую было легче выражать эмоции при помощи стали и сплавов. — Дело в том, что… ну, даже после… когда нас осталось только трое… — Она на мгновение закрыла глаза. — Было трудно — потрясение от случившегося, потом все эти взятки и тайные договоренности, и нелегальные сделки для торгового центра. Мы были прекрасной веселой семьей, и в следующее мгновение папа умер и мы оказались на грани скандала. Но мы так крепко держались, может быть слишком крепко, затем раз — и мы все порознь.

— Достаточно набрать номер, Клер. Час на самолете.

— Да. Не знаю в чем дело, Блэйр. Все шло отлично. У меня отличная работа. Мне нравится, что я делаю, мне нравится моя жизнь. И вдруг… снова этот сон.

— Ой. — Он опять взял ее руку, на этот раз не отпуская. — Прости. Хочешь поговорить об этом?

— О сне? — Дерганным движением она воткнула сигарету в безвкусную железную пепельницу. Детали она не обсуждала никогда, даже с ним. — Да, все то же самое. Ужасно, когда это случается, но затем он исчезает. Только в этот раз я— не смогла выйти из этого состояния. Я работала, но сердце у меня к работе не лежит, и это заметно. Я все думаю о папе, и о доме, и, Боже, о маленьком черном пуделе миссис Нигли. Французская булка и обед «У Марты» после воскресной службы. — Она сделала глубокий вдох. — Блэйр, мне кажется, я хочу домой.

— Домой? В Эммитсборо?

— Да. Слушай, я знаю, ты говорил, что в самом разгаре переговоры с новыми владельцами дома, но ты можешь подождать. Мама не будет волноваться.

— Да, конечно не будет. — Он видел ее напряжение, чувствовал его в бесконечных движениях ее руки. — Клер, Эммитсборо далеко от Нью-Йорка. Я не имею в виду расстояние в милях.

— Один раз я уже проделала это путь.

— Оттуда сюда. Путешествие обратно выглядит совершенно иначе. Ты там не была уже…

— Девять лет, — сказала она ему. — Почти десять. Наверное тогда было легче, просто уехать, после того, как мы поступили в колледж. Потом, когда мама решила переехать в Вирджинию, не было особых причин возвращаться. — Она отломила край сэндвича, который ела в большей степени, чтобы успокоить нервы, чем от голода. — Но, по крайней мере, она пеклась о доме. Это хорошее вложение. Без закладных, небольшие налоги. Арендная плата…

— Ты правда веришь, что это единственная причина, почему она его не продала? Из-за арендной платы?

Блэйр посмотрел на ее сомкнутые руки. Ему хотелось сказать ей да, чтобы она могла обрести спокойствие в будущем, вместо того, чтобы искать его в прошлом. Его раны затянулись, но они могли неожиданно открыться, напоминая о бесчестии отца и болезненном осознании действительности самим Блэйром.

— Нет. Там остались воспоминания, по большей части хорошие. Я уверен, что все мы чувствуем привязанность к дому.

— Ты чувствуешь? — тихо спросила она. Их глаза встретились. В них было понимание и отзвуки боли. — Я его не забыл, если ты это имеешь в виду.

— Или не простил?

— Я сжился с этим, — кратко объяснил он. — Мы все сжились.

— Я хочу домой, Блэйр. Хоть я до конца и не знаю почему, мне нужно домой.

Он не был уверен в этом, хотел поспорить с ней. Затем передернув плечами, сдался. — Слушай, дом пустой. Ты хоть завтра можешь туда въехать, но я не уверен, что стоит пускаться в страну воспоминаний, если тебе и без того плохо.

— Как ты и сказал, по большей части воспоминания хорошие. Может быть, пора вернуться к плохим.

— Все еще хочешь вылечиться?

Она немного улыбнулась. — И да, и нет. Меня по настоящему лечит работа и похоже, что здесь я больше работать не могу. Я хочу домой, Блэйр. Это единственное, в чем я уверена.

— Когда ты в последний раз сидела за рулем? — требовательно спросила Анжи.

Клер установила последний чемодан в багажник своей новой машины, захлопнула его и отошла. Этот автомобиль был произведением искусства.

— Что? — спросила она, заметив, то Анжи топает ножкой, на этот раз обутой в змеиную кожу цвета морской волны.

— Я спросила, когда ты последний раз водила машину?

— Ой, несколько лет назад. Она милая, правда? —