Обожествлённое зло

– Вы превзошли себя, не так ли?

Клер улыбнулась и обозвала себя циничной лицемеркой.

– Разве?

–Не скромничайте – это скучно. Здесь всем очевидно, что вы будете лучшим художником девяностых. Женщиной художником. – Она затрясла головой и разразилась звонким смехом для съемочной бригады. – Мне приятно говорить, что я одной из первых обнаружила это на вашей первой выставке.

В своему обзоре по горячим следам она рассчитывала упомянуть о бесчисленных похвалах, приглашениях и бесплатных путешествиях. Это – бизнес. Клер почти явственно слышала голос Анжи. – Мы все играем.

– Спасибо за поддержку, Тина.

– Не стоит. Я поддерживаю только лучших. Если работа бездарная, я первая говорю об этом. – Она улыбнулась, обнажив маленькие, кошачьи зубки. – Как на выставке бедного Крейга в прошлом месяце. Ничтожные работы, бесконечная скука, ни капельки оригинальности. Но это…– Она простерла руку в кольцах в сторону скульптуры из белого мрамора. Это была голова волка, вывшего на луну, с острыми и блестящими клыками. Его плечи, точный намек на них, были, без сомнения, человеческими. – В этом сила.

Клер взглянула на работу. Это была одна из ее работ-кошмаров, навеянных собственными страшными снами. Внезапно вздрогнув, она повернулась к ней спиной. «Продолжай играть», – приказала она себе, затем залпом допила остатки вина в бокале, перед тем как отставить его в сторону.

Всю свою жизнь она не могла понять, почему вино и комплименты заставляли ее напрягаться. – Спасибо, Тина. Анжи будет дышать гораздо легче, когда я передам ваше мнение.

– О, я сама ей скажу, не бойтесь. – Она прикоснулась пальцем к запястью Клер. – Мне бы хотелось поговорить с вами в менее беспокойное время о том, чтобы обратиться с речью к моей группе поклонников искусства.

– Конечно, – ответила Клер, хотя она ненавидела общественные выступления даже больше, чем интервью. – Позвоните мне. – «Может быть, у меня к тому времени изменится номер».

– Не сомневайтесь, позвоню. Поздравляю, Клер. Клер сделала шаг назад, намереваясь улизнуть в личный кабинет Анжи, чтобы минутку побыть в одиночестве. Она с силой натолкнулась на кого-то спиной.

– Ой, простите, – начала было она, повернувшись. – Здесь так тесно… Блейр! – С первым искренним чувством за весь вечер она обняла его. – Ты пришел! Я боялась, что ты не сможешь.

– Не смогу придти на модную вечеринку моей сестры?

– Это выставка.

– Да. – Он обвел взглядом комнату. – Кто бы говорил?

– Слава богу, ты здесь. – Она схватила его руку. – Пошли со мной. И что бы ни произошло, не оборачивайся.

– Эй, – воскликнул он, когда она потянула его в сторону, – шампанское там.

– Я тебе ящик куплю. – Не обратив внимания на предоставленный в ее распоряжение лимузин, она потащила его по улице. Пройдя четыре дома, она зашла в кулинарию, вдохнув запах телятины, маринадов и чеснока.

– Слава тебе Господи, – пробормотала Клер и бросилась к прилавку, чтобы посмотреть выбор картофельных салатов, маринованных яиц, копченой осетрины и блинчиков.

Спустя десять минут они сидели за столом, накрытым истертой клеенкой, и ели толсто нарезанные сэндвичи из черного хлеба с грудинкой и швейцарским сыром.

– Я купил костюм и заказал такси, для того чтобы оказаться в кулинарии и есть кошерные маринады и холодное мясо?

– Мы можем вернуться, если хочешь, – сказала Клер с набитым ртом. – Мне нужно было вырваться на минутку.

– Это твоя выставка, – напомнил он.

– Да. Но кого выставляют, мои скульптуры или меня?

– Ладно, малышка. – Откинувшись на стуле, он откусил хрустящий картофель.

– В чем дело?

Какое-то время она молчала, обдумывая. Она не понимала насколько ей нужно скрыться, до тех пор, пока не увидела Блейра, он стоял, такой неподдельный и внушительный среди блестящих нарядов и побрякушек.

Он был немного выше ее. Его светлые волосы с годами потемнели, обретя глубокий рыжеватый оттенок, и он зачесывал их прямо назад. Многим женщинам он напоминал молодого Роберта Редфорда, что заставляло его постоянно смущаться. Блэйр понимал неприятное ощущение, испытываемое многими красивыми женщинами, когда их расценивали, в качестве безмозглых объектов страсти.

Ему удалось, несмотря на то, что он выглядел наивно, несерьезно и на пять лет моложе своего возраста, пробиться по журналистской лестнице. Он был политическим обозревателем «Вашингтон Пост».

Клер знала, что он разумный, логичный и земной человек, прямая противоположность ей самой. Но не было никого, с кем ей было легче делиться самыми сокровенными мыслями.