Обожествлённое зло

– Не за что извиняться. Теперь тебе лучше?

– Да. – Но Бад держал взгляд на несколько дюймов выше того, что лежало на покрытой листьями земле. – Ты думаешь, его сбила машина? Мне кажется, он попал под машину, а затем скатился сюда. Здесь всегда едут слишком быстро, на повороте. – Он снова промокнул рот. – Слишком быстро.

– Нет, я не думаю, что его сбила машина. Никогда не видел, чтобы машиной сломало почти все кости в теле. – Подумал Кэм вслух, сузив глаза. – Где следы от шин? Как, черт возьми, он сюда попал? Где его машина? Где, черт возьми, его одежда?

– Ну, я думаю… Я думаю, может быть, он опять нализался. Может быть, мы найдем его машину, и его одежду тоже, прямо на дороге. А он просто бродил, пьяный, а машину отогнал и…– Но даже говоря все это, он понимал, что это глупость. Глупость и слабость.

Кэм повернулся и поймал взгляд испуганных глаз Бада. – Я думаю, кто-то избил его до смерти.

– Но это убийство. Боже всемогущий, никого здесь не убивали. – В панике, голос Бада поднялся на октаву, затем сломался. – У нас не было убийств, в этой части округа с тех пор, как Т. Р. Льюис сошел с ума и застрелил шурина из своей крупнокалиберной винтовки. Черт, мне было тогда пять или шесть лет. Никогда не убивали людей в Эммитсборо.

Судя по дрожи в голосе Бада Кэм понял, что потеряет его, если тот не успокоится. – Мы подождем следователи. А тем временем надо отгородить эту территорию и начать собственное расследование.

«Это займет Бада», – подумал Кэм, и кое-что еще. Он был уже уверен, что Бифф умер не здесь.

– Нам нужны фото, Бад. Поднимись и принеси камеру. – Он уловил взгляд своего заместителя и положил руку ему на плечо:– Я сам сниму, – сказал он мягко, – просто пойди и принеси мне камеру.

– Хорошо. – Тот полез по скату, затем обернулся. – Шериф, здесь все жутко запутано, правда?

– Да. Жутко запутано.

Получив камеру, Кэм снова отослал Бада наверх, дожидаться следователя. Заставляя себя не думать о том, что делает, Кэм начал свою неприятную работу. Он отметил ссадины и содранное мясо на запястьях и щиколотках, отсутствие синяков на спине и ягодицах.

Закончив, он ужасно захотел покурить, но только отложил камеру и взял пульверизатор с краской, который захватил в кладовке своего участка. Нагнувшись низко к земле, он нажал на колпачок; обнаружив, что тот лишь шипит, выругался и хорошенько потряс банку. Он услышал вполне музыкальный звук сотрясавшихся внутри шариков.

«Он всегда любил этот звук», – вдруг понял он. В нем была уверенность и он предвосхищал действия. Но слишком часто он не стремился слышать этот звук. Снова он направил разбрызгиватель на землю и нажал на колпачок.

Он заметил, с мрачной радостью, что схватил банку канареечно-желтой краски. Ну что же, вшивый сукин сын будет иметь силуэт своей смерти хорошего, веселого цвета.

Он начал с ног, заставляя себя не ежиться от страха при виде этих избитых и сломанных пальцев.

«Эти пальцы отпечатались на твоей заднице больше, чем можно сосчитать», – напомнил он себе. Но его рука чуть задрожала, когда он продолжил разбрызгивать краску вдоль голой левой ноги.

Он ведь сломал тебе твое вонючее колено, правда? – пробормотал Кэм. – Я всегда надеялся, что ты умрешь тяжело. Похоже, что мое желание сбылось.

Он заскрежетал зубами и продолжил. И только лишь вновь поднявшись на ноги он почувствовал, как болят челюсти. Очень медленно он закрыл банку, поставил ее вниз, и затем взял сигарету.

Он вспомнил последний раз, когда стоял и смотрел вот так на смерть. Тогда это был близкий ему человек, с кем он вместе смеялся, за кого чувствовал ответственность. О ком печалился.

Кэм закрыл глаза, но только на миг, потому что, закрыв их он увидел прошлое слишком отчетливо. Тело Джейка, распласталось на грязной ступеньке, кровь вытекала из него так быстро, что они оба знали, что шансов на спасение нет. Никаких, к черту, шансов.

«Я виноват», – подумал он, когда пот потек по спине.

«Я виноват».

– Шериф, шериф, – Баду пришлось потрясти его за плечо, прежде чем Кэм быстро обернулся и посмотрел на него. – Следователь приехал.

Кэм кивнул, затем поднял банку с краской, камеру и вручил их Баду. Рядом с помощником шерифа стоял окружной следователь, держа в руках черную сумку. Это был низкий, худощавый человек с очень белой кожей и странными азиатскими глазами, темными, слегка косыми и широко расставленными. Его рыже-седоватые волосы были тщательно расчесаны на идеально прямой пробор. Он носил бежевый нарядный костюм и вызывающей раскраски бабочку. Ему было лет пятьдесят, он говорил тихо и застенчиво. Он чувствовал себя более удобно со своими трупами, чем с их живущими двойниками.