Обожествлённое зло

И тут она увидела фотографии. На одной была молодая девушка, почти ребенок, лежащая на раскладушке. Нагая, со связанными руками и ногами. Широко открытые глаза с бессмысленным выражением. Были еще фотографии – та же самая девушка с раздвинутыми ногами, коленями, согнутыми так, что были видны гениталии.

Другая девушка – чуть постарше, с очень светлыми волосами, прислоненная к стене, как кукла, и свеча – Боже милостивый, из бледного треугольника волос бесстыже торчала свеча.

Было еще много снимков, десятки их. Но она не могла больше смотреть. Ее грудь вздымалась, когда она мяла и рвала их, когда в отчаянии ползала на четвереньках, чтобы подобрать каждый клочок. Ее рука наткнулась на длинную сережку из бусинок. Джейн бросила ее в коробку.

Задыхаясь, она задула свечи и швырнула их туда же. Резкими, торопливыми движениями она вытащила коробку наружу. От яркого солнца она сощурилась, осматривая двор и дорогу диким взглядом.

А что, если кто-нибудь появится? Ей надо было спешить, немедленно все сжечь. Она не задумывалась над тем, что делает. Она не задавалась вопросом, что именно она уничтожает. Ощущая резкую боль в груди, она побежала к амбару за канистрой бензином. Воздух с хрипом вырывался из легких, когда она плеснула горючее на коробку со всем ее содержимым. От бега шпильки вылетели у нее из волос, и они болтались длинными спутанными прядями, делая ее похожей на ведьму, что напускает свои тайные чары.

Дважды она пыталась зажечь спичку и поднести ее к фитилю свечи. Дважды пламя вспыхивало и гасло.

Она громко зарыдала, когда фитиль, наконец, зашипел и загорелся. Когда она поднесла свечу к пропитанной бензином коробке, ее руки так дрожали, что чуть было опять не погасили огонь. Затем она отступила назад.

Картон и бумага со свистящим звуком загорелись, взметая вверх огонь и исторгая запахи. Внутри коробки в пламени съеживались фотографии, и огонь пожирал лицо Карли Джеймисон.

Джейн закрыла лицо руками и зарыдала.

– Я говорила вам, что это тихий городок, – Клер удовлетворенно улыбалась, прогуливаясь по главной улице между Анжи и Жан-Полем.

– Мне кажется, что слово «город» явное преувеличение. – Анжи посмотрела на собаку, радостно бегущую без поводка по противоположной стороне улицы. Пес поднял лапу и привычно справил нужду под дубом. – Скорее, это– деревня.

– Как только ты попробуешь гамбургер в заведении «У Марты», эта ухмылка сойдет с твоего лица.

– Этого-то я и боюсь. голубое полотнище, повешенное высоко над улицей.

– Мы готовимся к субботнему параду в честь Дня памяти павших.

– Парад. – Его лицо засияло. – С марширующими оркестрами и хорошенькими девушками, жонглирующими жезлами.

– Будет это и многое другое. Это самое большое событие в городе. – Она кивком указала на дом, мимо которого они проходили, где женщина, стоя на корточках, старательно красила крыльцо. – Все наряжаются и вытаскивают свои складные стулья. На площади установят трибуну для мэра, членов городского совета и других важных лиц. К нам приедут школьные оркестры со всего графства, местная королева красоты этого года, лошади, Маленький Легион.

– Вот это да, – сказала Анжи и получила толчок в бок.

– Пожарные начищают свои грузовики или пожарные машины, или как там это у них называется. Будут воздушные шары и благотворительные базары. И…– добавила она, глядя на Жан-Поля, девушки-жонглерки с жезлами.

– Жонглерки, – повторил он со вздохом. В таких маленьких белых сапожках с кисточками.

– Именно так.

– Жан-Поль, мы собирались в четверг уезжать. Он улыбнулся жене. – Еще день—другой ничего не изменит. Во всяком случае, я хочу, чтобы законченную работу Клер отправили в галерею. Я хочу сам проследить за тем, как ее будут упаковывать.

– Тебе хочется полюбоваться маленькими белыми сапожками, – пробормотала Анжи.

Он поцеловал ее в кончик носа. – И это тоже. Прежде чем пересечь улицу, они остановились, пережидая небольшой поток машин. Опустив взгляд, Анжи увидела на бампере пикапа наклейку:

БОГ, ОРУЖИЕ И МУЖЕСТВО СДЕЛАЛИ АМЕРИКУ ТАКОЙ, КАКОЙ ОНА ЕСТЬ СЕГОДНЯ.

«Боже, подумала она, закрывая глаза. – Что она здесь делала?» Когда они переходили улицу, Анжи вполуха слушала, как Клер рассказывала Жан-Полю о прошлых парадах. Под большим нажимом Анжи готова была бы признать, что в этом городке было определенное обаяние. При условии, что ты любишь сельскую жизнь.

Она же совершенно определенно не хотела бы здесь жить, и даже не знала наверняка, сколько она сможет здесь вытерпеть, пока этот спокойный и медленный темп жизни не сведет ее с ума, но что до Жан-Поля, то он явно наслаждался всем этим.