Клятва смерти

— Вот теперь мне и вправду стало страшно.

— Не смейте мне хамить!

Столько бешенства прозвучало в этом крике, что Ева сразу получила ответы на многие свои вопросы.

— У нас идет запись. Хочу уточнить: вы отказались от адвокатов?

— Да, я, черт побери, отказался от адвокатов. Я их всех прогнал. А теперь скажите мне, кто эта женщина и какое отношение она имеет ко мне.

Моррис отпер дверь квартиры Амми и пропустил вперед Клео Грейди. Она шагнула за порог, прошептала «Моррис» и протянула ему обе руки.

— Прости, что втянул тебя в это, Клео. Я не подумал.

— Не извиняйся. Ты не должен заниматься этим в одиночку. Она была моим другом. Я хочу помочь.

«Говорит так искренно, — подумал он. — С легкой запинкой в голосе. Так легко было бы ей поверить…» Но он знал, что она лжет. Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее внутрь, и закрыл дверь.

— Я и сам не знаю, удалось бы мне справиться в одиночку или нет. Но ее родственники попросили, и я… Они не хотят сюда приходить. Я их понимаю. Перебирать ее вещи, упаковывать… Здесь все дышит ею. Но ее здесь больше нет.

— Я об этом позабочусь. У меня есть свободное время. Мой лейтенант знает, что я здесь. Давай я сама этим займусь, Моррис. Ты не обязан…

— Нет, я же сказал, что сам это сделаю. Я уже начал, но я… все время увязаю и вперед не продвигаюсь. — «Чтобы ложь была убедительной, — мысленно добавил Моррис, — ее надо упаковать в правду». — Ее электроника, ее файлы все еще в полиции, но я начал складывать ее одежду. Ее родные разрешили мне оставить все, что я захочу, подарить ее друзьям все, что считаю нужным. Но откуда мне знать, Клео? Откуда мне знать?

— Я тебе помогу. — Она стояла в гостиной, оглядываясь по сторонам. — У нее всегда было чисто, убрано. И здесь, и на работе. Мы все рядом с ней выглядели неряхами. Она хотела бы, чтобы мы аккуратно собрали ее вещи. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Бережно.

— Да, бережно. — Клео повернулась к нему. — Мы сделаем это для нее, Моррис. Хочешь закончить с одеждой?

— Да, наверно, так будет лучше.

Моррис первым прошел в спальню, где уже начал мучительный процесс складывания вещей Амми. Теперь он продолжил работу вместе с женщиной, которую вслед за Евой считал убийцей своей возлюбленной.

Они говорили об Амми. Он смотрел прямо в глаза Клео, пока она складывала один из любимых свитеров Амми. И он ничего не чувствовал.

Позволил этой женщине трогать вещи Амми, говорить о ней, ходить по комнате, где они с Амми были близки, любили друг друга, и запретил себе что-либо чувствовать. У него получилось. Он делал то, что должен был делать, и ничего не чувствовал.

Нет, был приступ боли, пробивший оледенение, когда Клео начала заворачивать и складывать в коробку драгоценности Амми.

— Она всегда знала, что с чем полагается носить. — Клео встретилась взглядом с Моррисом в зеркале и улыбнулась. — Я таким талантом похвастать не могу. Я всегда восхищалась… О! — Она держала в руках пару сережек — простых серебряных колечек. — Амми часто их надевала, по крайней мере на работу. Знаешь, они совершенно в ее духе. Скромные, изящные, не слишком броские и в то же время не бесцветные. В точности как она сама.

Было больно. Сердце ныло, душу жгло. Но он сделал то, что должен был сделать.

— Возьми их себе.

— О нет, я не могу. Ее родные…

«Дрянь, — думал Моррис, наблюдая за ней. — Хладнокровная дрянь».

— Ее родные разрешили мне подарить ее друзьям все, что я считаю нужным. Амми хотела бы, чтобы эти серьги достались тебе. Чтобы напоминали тебе о ней.

— Я бы с радостью, если ты не против. Мне бы очень хотелось взять что-нибудь на память о ней. — Слезы навернулись на глаза Клео. — Я буду их хранить как зеницу ока.

— Конечно, будешь.

Столько есть на свете способов убить, думал Моррис, пока они закрывали и заклеивали коробки. Медленных, жестоких, мучительных и быстрых, милосердных. Есть и чудовищные способы. И все они ему известны. А ей? Сколькими способами она убивала?

Она что-нибудь чувствовала, когда отняла жизнь у Амми? Или для нее это просто выполнение задания — вот как сейчас, когда она заклеивает коробки для отправки? Ему хотелось задать ей этот вопрос, этот единственный вопрос, но вместо этого он спросил, не хочет ли она кофе.