Клятва смерти

— Схема изменилась, — опять кивнула Мира. — После падения отца Алекс стал главным.

— Она не может с этим справиться и порывает с ним. Переезжает, чтобы быть от него подальше. Хочет начать с чистого листа, она так и сказала Моррису. А Алекс Рикер потерял любовницу и ценный источник информации. Ему не повезло.

— Его отец — неуравновешенный человек, склонный к насилию. Известный преступник, влиятельный и бессовестный. Мать умерла, когда он был еще ребенком. Несчастный случай или самоубийство.

— Или убийство, — добавила Ева.

— Вот именно «или». Ему дали превосходное образование, воспитали со всеми преимуществами, какие можно купить за деньги, но он рос в закрытых школах, как в казарме. Как в тюрьме. Для Макса Рикера он не просто единственный кровный родственник, он единственный сын. Наследник, принц крови. Макс Рикер многого от него ждал. Он был вправе требовать многого. От Алекса ждали, что он преуспеет, что он — когда Рикер старший будет к этому готов — займет место отца и наденет корону. Сам Алекс, насколько мне удалось установить, человек чрезвычайно осторожный. Может, он и работает в рискованном бизнесе, но он все сделал, чтобы себя подстраховать, свести риск к минимуму, установить многослойную защиту. Его образ в глазах общества — куда более светский и полированный, чем образ его отца. У него хорошо работает пиар-служба, можно даже сказать, блистательно. Он избежал скандала. Его никто не ассоциирует с отцом, осужденным за чудовищные преступления.

— И все равно его это уязвило.

— О, в этом можно не сомневаться. Матери у него нет, только отец. Единственная родная душа. Человек, заботившийся о его нуждах большую часть жизни, заперт в тюремной камере. Значительная часть его богатства конфискована. Вы верно заметили, арест отца со всеми последствиями по времени почти совпадает с разрывом между сыном и детективом Колтрейн.

— Держу пари, паршивая у него выдалась неделя, — усмехнулась Ева.

— Наверняка он был зол, он почувствовал, что его опять предали, бросили, оставили одного. Уже не в первый раз. Мать оставила его, теперь у него отняли отца. Женщина, которую он любил, с которой был тесно связан, уезжает.

— Вы же сами говорили, он человек осторожный. А осторожный человек умеет ждать.

— Осторожный человек умеет. Но…

— Черт побери, я так и знала, что тут есть «но», — вставила Ева.

— В том, как ее убили, нет интимности, — пояснила Мира. — Нет ни страсти, ни возмездия. Холодно, расчетливо, отчужденно. Она ему принадлежала в прямом смысле слова. То ли просто как женщина, то ли как источник информации. И если ощущение, что его предали, и гнев — пусть даже холодный и сдерживаемый — заставили его убить ее, я бы ожидала хоть какого-то проявления этих чувств.

Мира отпила чай и переменила позу.

— Мог ли он удержаться и не причинить ей боль, мог ли не растянуть удовольствие? Безусловно, человек с его психологическим портретом склонен выбрать куда более удобное и безопасное место для убийства. Хотя, с другой стороны, убить ее же собственным оружием — это нечто личное, даже интимное. Это оскорбительно.

— Он доверил дело наемнику.

— Да, я считаю, это очень похоже на правду. Он очень осторожен, он привык защищать себя и свои интересы. Наемный убийца инсценировал личные мотивы. Отослал вам оружие с личным посланием. Здесь опять-таки мы видим противоречивую картину. Человек осторожный оставил бы или приказал бы оставить оружие на месте преступления. Или уж избавился бы от него. Послать его вам — это была цинично дерзкая выходка.

— Плевок в лицо, — подтвердила Ева. — Убийца гордится своей работой, ему хотелось добавить этот последний штрих.

— Верно. Скажите мне, она любила Морриса? Уж вы-то знаете.

— Да, мне кажется, любила.

Мира вздохнула:

— Тем больнее для него. Но если она любила Морриса, не верю, что она могла его предать. Это не вписывается в ее психологический портрет. Если она разорвала отношения с Алексом Рикером и нашла себе кого-то другого, она не стала бы предавать свою новую любовь.

— И это дает Рикеру дополнительный мотив. Если их личные отношения мертвы, как насчет деловых? Если у них были деловые отношения.

— Я бы сказала, если у них были деловые отношения, они тоже оборваны. Зачем ей так рисковать?